Ольга Гуляева - Сливки

Теперь эта мрачная картина потеряла свою четкость. Вчера произошло что-то значительное, и пусть пока никто не знает что именно, но это первое событие за последние два года, которое выбивается из рамок обыденности.

– Ты улыбаешься?

Я не заметила, как подошла Жанна – моя старая подруга, с которой мы познакомились в первые дни моего пребывания на секретной базе Жданова. Наша пятнадцатилетняя дружба выдержала немало испытаний, обид и прощений. Я не могла не радоваться этому. Несмотря ни на что, у меня не осталось человека ближе, чем она. Даже невзирая на наличие двух старших сестер, с которыми я почти не общалась.

– Редкое явление, правда? – усмехнулась я и подвинулась, призывая Жанну присесть рядом.

Благодаря стройной фигуре она походила на мою ровесницу, хотя ей было уже за сорок. После того как я вызволила ее из затворнической жизни, посулив совместную работу в Центре на благо обществу, она нашла в себе силы и энергию преобразиться, и стала почти такой же красоткой, как в молодости. На смену пышной шевелюре пришло аккуратное модное каре, но и оно придавало ее образу какой-то ребяческий шарм.

– Всегда завидовала твоей способности не унывать даже в самые тяжелые моменты жизни.

– Да брось! Этому я научилась у тебя, – искренне изумилась я.

– Ну, да. Возможно. Только я растеряла эту способность. А тебе приходится подбадривать не только себя, но и сотни других отчаявшихся матерей. Сегодня, кстати, аншлаг, как видишь.

Ко входу в Центр продолжали уверенно стекаться люди.

– А я, как видишь, не особенно тороплюсь туда. Присела погрустить, обдумать свою речь для собрания, и вдруг мои мысли заработали в другом направлении. Я подумала, что при полном отсутствии новостей, вчерашнее вторжение уже само по себе может являться знаковым событием. Они скорее вселяют надежду, нежели пугают.

С этими словами я пожала Жаннкину ладонь, встала и уверенно направилась к Центру. Подруга последовала за мной.

Зал, в котором я впервые побывала во время операции по снятию Затмения, был полон. Многим уже не хватало сидячих мест. Сотни полных надежды пар глаз были устремлены на меня. Ропот стих. Я заговорила в полной тишине.

– Скажу сразу, что ни у меня, ни у спецслужб пока нет информации о том, кем были ночные люди в масках. И это – пока единственная хорошая новость. Хороша она тем, что пока они никем не опознаны, есть шанс, что им известно то, что интересует нас, – одобрительные взволнованные возгласы рассыпались по залу. – Мы не можем быть уверены ни в чем сейчас. Но мы имеем право наблюдать. Вчера мы были застигнуты врасплох, но при их следующем появлении должны быть подготовлены. Я хочу, чтобы те, кто столкнулся с ними вчера, обменялись своими наблюдениями. А после этого мы продумаем план действий на случай новой встречи.

Я во всех подробностях рассказала об увиденном этой ночью. Многие из тех, кому как и мне довелось повстречать людей в форме, подтвердили что им тоже светили в лицо. Никто не встретил агрессии. Впрочем, как и подтверждения о пригодности к чему-то, в отличие от меня.

Мы проговорили порядок действий и тем для общения на случай установления контакта. А также условились незамедлительно поделиться информацией, если этот контакт произойдет.

С этой минуты все погрузились в томительное ожидание.

Чтобы хоть как-то его скрасить, я предложила Жанне пропустить по бокальчику вина за обедом.

Она с радостью согласилась. В последние два года мы виделись довольно редко. Я погрузилась в отношения с Алексом, и, как уже говорила, мне хватало его одного.

Всю жизнь я испытывала жажду общения. В молодости жить не могла без тусовок и толпы, у которой именно я была бы в центре внимания. В окружении кучи подруг, имен которых я сейчас и не припомню, хотя очень гордилась их количеством. Судебный приговор, конечно, немного поумерил мой пыл. Да и подруги исчезли в один момент. Но и на базе, и в послебазовской жизни я стремилась к социуму. Как я страдала от окружения зомбированных базистов! Даже появление детей не уняло моей тоски по живому общению. Потом снова взлет – мой собственный дом моды, презентации, показы. И все это вперемешку с душевными терзаниями и невероятными приключениями.

И вот я доросла до того, что весь мой мир сузился до одного человека, которого я встретила всего два года назад. Мне было с ним хорошо и комфортно. Я согревалась под каждым его взглядом, от каждого прикосновения. Для полного счастья не хватало только возвращения детей. Я даже задумывалась – намного ли хуже мне было на базе – когда со мной были маленькие Соня и Андрюша, но не с кем было поговорить. Своего мужа я тогда в расчет не брала.

Сейчас я скучала по тому времени, которое казалось мне когда-то испытанием – на базе в полном одиночестве, но с осознанием, что мои дети живы и здоровы.

И тем не менее, сейчас я была безумно рада собственной идеи провести время с подругой. Тем более у Алекса намечалось рабочее мероприятие за городом, которое могло затянуться до утра. А такое бывало крайне редко. Мне достался на удивление домашний мужчина, привыкший на расстоянии управлять собственным бизнесом.

Наш с Жанной обед плавно перетек в ужин. Мы не могли наговориться. Так получилось, что разговор заходил даже на запретные темы, возникшие из-за блуждающего между нами напряжения в разные периоды жизни. Мы обе не хотели расставаться с этим моментом легкости и единения. Может, настало подходящее время, а может все дело в том, что двумя бокальчиками наши посиделки не ограничились. Мы потеряли счет тому, сколько сколько раз галантный официант открывал у нас на глазах очередную бутылку Пино Гриджио, неизменно предлагая продегустировать.

Мы с Жаннкой скатились до такой непосредственности, что даже начали сначала тихо, а потом все громче смеяться, да еще и шутить с услужливым персоналом. Именно такими непокорными и безбашенными мы позволяли себе быть в первые годы пребывания на базе. И только сейчас, наконец, хоть и мысленно, вернулись на пятнадцать лет назад. Как же это было бесценно. Как хорошо.

– Кстати, из тебя получился отличный оратор, – сказала Жанна, отсмеявшись после очередного воспоминания.

– Не знаю, откуда это. Может отголоски моего журналистского прошлого. Хотя я больше писала, чем выступала. Ты знаешь, мне часто кажется, что не я руковожу своей жизнью, а наоборот. Она диктует мне: сегодня ты журналист, ан, нет, уголовница, а теперь модельер, а завтра, будь добра, подними и поведи за собой толпу.

– Ты знаешь, что это не так. Ты разносторонняя, и самые главные достижения – твоя заслуга.

– Какие достижения?

– Ну, хотя бы самые неопровержимые – твои дети.

– Ха! – не выдержала я. – Ты, как никто, знаешь, в каких условиях были зачаты первые двое. От страха и безысходности. От Андрюши я вообще мечтала избавиться поначалу. С Соней просто смирилась. Желанным был только Митя. А когда Влад бросил меня в разгар апокалипсиса, эта беременность стала тяготить, как и все остальные.