Ольга Гуляева - Сливки

От разговоров о детях мой рассудок моментально прояснился, беспечное забвение рассеялось. Я сделала большой глоток вина, чтобы вернуться к прежнему состоянию.

– Но! С момента их рождения я становилась идеальной матерью! – спохватилась я. – Поэтому не подумай, что я себя за что-то корю.

Под конец посиделок Жанна как всегда стала слишком сентиментальной:

– Я не посмею так думать. Я видела, как ты возилась с маленькими Соней и Андрюшей, и сколько внимания и любви дарила Мите. И какой бы ни была предыстория, всегда завидовала тебе. Белой завистью, конечно же. Прости, но сейчас самое время выговориться. Моя жизнь на фоне твоей сложилась серой и однообразной. Я рано стала матерью, рано стала бабушкой. Жизненные обстоятельства меня сломили. И крест на себе поставила тоже слишком рано.

Когда я развелась с мужем-алкоголиком и осталось одна с дочкой, то вздохнула с облегчением. Я была уверена, что вот теперь мы заживем. У меня была отличная работа, поклонники. Оставалось только выбрать самого лучшего кандидата, создать нормальную семью, нарожать еще детей. Но я никуда не торопилась. Мне не было и двадцати пяти. И вдруг невидимая рука отмотала время вперед. Оказалось, что мне целой жизни не хватило, чтобы завести больше, чем одного ребенка, да даже чтобы найти мужчину, подходящего для этого. А ты, как бы там ни было, родила троих. И обязательно их найдешь.

– Обязательно, – эхом повторила я. – Все образуется. А тебе всего сорок два, ты встретишь мужчину, родишь ребенка, которого у тебя никто не сможет отнять. А я рожу Алексу. Он заслуживает этого. Мы оба заслуживаем.

Ох, если бы мы, будучи в трезвом уме, услышали такой диалог, то сочли бы собеседниц легкомысленными мечтательницами.

Я была настолько воодушевлена нашей встречей, что предложила Жанне остаться у меня. Но старшая подруга здраво рассудила, что это чревато продолжением банкета, о котором мы завтра сильно пожалеем. Я поддержала ее. Ведь у меня и без того все троилось и четверилось перед глазами.

Заходя в квартиру, я успела только порадоваться отсутствию Алекса, прежде чем плюхнуться прямо в одежде на диван в гостиной и уснуть.

Нет! Это слишком жестоко! Утро не могло наступить так рано! Подумала я, услышав разрывающий мой череп изнутри звонок в дверь. Нет!

Я открыла глаза и поняла, что даже до июльского утра еще далеко. Да и поспала я от силы полчаса. Поэтому и голова готова была расколоться. Чертыхаясь, я поплелась к двери. Алексу там то ли не отдыхается, то ли не работается. Вернулся раньше, чем планировал. Придется мне предстать перед ним в таком неприглядном помятом виде. Путей для отступления нет.

Я открыла дверь, заранее подготовив виноватое выражение лица и, втайне надеясь, что он вдруг окажется пьянее меня. Чего никак не могло случиться.

На пороге стоял абсолютно трезвый. Солдат. В бежевой форме.

Глава 9

Ну и дела, подумала я, разглядывая нежданного, но в то же время самого ожидаемого гостя. Смуглое лицо, похоже на арабское, но в то же время с преобладанием европейских черт. Черные кудрявые волосы касались плеч. В нем не чувствовалось агрессии восточного мужчины, напротив, взгляд черных глаз был мягок. Молодой человек смотрел на меня по-доброму, хоть и не без доли волнения.

Я точно знала, что буду ждать новой встречи с солдатами каждую секунду. Но не подозревала, что она произойдет так скоро и в самый неподходящий момент. Только не сегодня! Не сейчас! Но и попросить его зайти утром, я не могла.

Он заговорил первым.

– Разрешите войти, Маргарита. У меня важная миссия. Вам будет полезно выслушать.

Мне будет полезно очистить содержимое желудка. Об этом голосил мой организм. И он был убедительнее.

– Прошу вас, проходите. Я указала ему на кресло в гостиной. Дайте мне, пожалуйста, пять минут, чтоб привести себя в порядок. Я спала.

– У меня очень мало времени, – пояснил он, проходя в квартиру.

Не знаю, был ли в жизни момент, когда я ненавидела себя сильнее. Ко мне в дом явился человек, которого я ждала два года, а я пьяная в хлам. Опять же – впервые за долгие годы. Но я не могла просто так взять и протрезветь за одну секунду. Поэтому начала торговаться.

– Две минуты, и я в вашем распоряжении. Кстати, скоро вернется мой муж, – сказала я зачем-то.

– Насколько я знаю из учебников истории – у вас был только один муж – Владислав Жданов.

– Правда? И где этому учат?

Я икнула и, не дожидаясь ответа, направилась в ванную. Там мне пришлось испытать на себе то, чего никогда раньше не практиковала. Но ровно через две минуты мне и впрямь стало чуть легче. И тогда я подумала, что ночному гостю очень повезло застать меня врасплох. Мне пришлось быть очень вежливой с ним, поскольку ни на что другое я не была способна физически. Ему очень повезло. Представляю, с каким допросом я накинулась бы на него, если б была трезва и полна сил.

В нетерпении я устроилась напротив солдата. Мой вид по-прежнему оставлял желать лучшего. Но какая разница, как я выгляжу?

– Это касается детей? – не выдержала я. – Где наши дети?

О, оказывается, градус выходит и через слезы. Они уже автоматом выступали у меня на глазах при слове «дети».

– Меня зовут Раджа. А вас я знаю. Правда, представлял себе немного по-другому.

Ну конечно, подумала я, разглядывая разводы от туши на руке, которой только что вытирала щеки.

– Думал, вы постарше выглядите. А на деле, оказывается, что мы почти ровесники.

– Вы же не на свидание пришли? Верно? Кто вы и все остальные солдаты в такой же форме?

– Сомневаюсь, что сейчас вы готовы принять эту информацию. Я представлял вас не только старше, но и серьезнее, – он долго подбирал последнее слово.

Но я не взорвалась. Я просто поставила себя на его место. Он приходит ко мне с информацией, возможно, планетарной важности, а меня шатает, язык заплетается, из глаз текут черные слезы.

– Раджа, просто говорите, что вам известно, – я порадовалась тому, что стала звучать убедительнее. – Не думайте, что легкое недомогание помешает мне правильно воспринять информацию, касающуюся пропавших детей. Вы не представляете, сколько мы пережили из-за этого. Что за солдаты появились вчера в городе?

– Вы правильно подметили. Мы называем себя армией. Армией спасения. Поодиночке – солдаты. Верно.

Он встал, подошел к панорамному окну и, засунув руки в карманы, вдохнул спертый воздух, чтобы продолжить. Я восприняла это как демонстрацию того, как ему невыносимо смотреть на мою заплывшую физиономию. Даже в голову не пришло, что молодому человеку всего лишь нужно собраться с мыслями.

– Но мы не только спасители. Мы – прежде всего спасенные. Мы и есть те дети, которых вы потеряли.

Мне показалось, что меня настиг очередной рвотный позыв. Но оказалось, что это был всего лишь смех, попытавшийся вырваться наружу. Распознав его, я перестала сдерживаться.