Николай Иванов - Исходники

Мойсе обрадовался возможности поесть рыбы. Одними финиками сыт не будешь.

– Собери нам что-нибудь для костра, – попросил старик.

Мойсе отправился вдоль берега собирать камыши, сухие листья, выброшенные на берег ветки деревьев, почерневшие и голые. Вскоре ему удалось собрать приличную охапку топлива для костра, и он вернулся к хижине. Старик уже выпотрошил рыбу и разложил ее на пальмовых листьях.

– Давай скорей, костровой! – поторопил он Мойсе.

Аккуратно сложив шалашом принесенные ветки, чиркнул кресалом на листья и камышовый пух. Затлели искры. От дуновения вспыхнули первые языки пламени, которые быстро расправились с мелкими ветками и, набрав силу, принялись за крупные.

Пришло время для разговоров.

– Так ты, говоришь, из Миннофара? – начал старик. – Как там Белые Стены? Еще стоят? – он снова обнажил в улыбке зубы цвета этих самых стен.

– Куда они денутся, – подхватил Мойсе и улыбнулся в ответ.

– А рыбка почем нынче на базаре? – продолжал хозяин лачуги.

– Да по-разному, – отвечал Мойсе, – есть по три, но мелкая, а та, что побольше, та по пять…

Тем временем угли прогорели, и старик уложил на них листья с рыбой. Запах был сначала неприятный, но потом рот Мойсе наполнился слюной от аромата жареной рыбки. Старик сходил в дом и принес оттуда кувшин с пивом и две деревянные кружки.

– Ну что ж, давай знакомиться, что ли? – сказал старик. – Как звать-то тебя?

– Мойсере, – ответил Мойсе. – Близкие зовут меня Мойсе. Звали… – он осекся.

– Я Иуан-рыбак, – представился старик. – Ловец снов, – добавил он ни к селу ни к городу. – А что случилось с твоими близкими?

– Ничего. Я просто оговорился, сказав «звали». Просто мне теперь не вернуться домой. Так получилось.

Старик наполнил кружки пенным напитком и протянул одну из них Мойсе. Пиво было прохладное, горькое и немного пощипывало язык. Мойсе сделал несколько больших глотков – пить очень хотелось.

Утолив жажду, старик продолжал:

– Так что, ты говоришь, случилось-получилось? Почему ты покинул дом?

– Ее зовут Меританейт, и она жена знатного вельможи, – начал Мойсе, глядя вбок. – Я влюбился в нее, повстречав в храме. Потом ходил подглядывать за ней – и, наконец, обрел недолгое счастье тайных встреч. Кто-то донес о наших свиданиях ее мужу – у него повсюду множество соглядатаев. Воины пытались схватить меня, и я нечаянно ранил одного из них. Сильно. Последнее, что я помню, это крик Меританейт: «Беги, Мойсе, беги!» Вот, собственно, и вся история. Она длилась чуть более трех месяцев – а мне кажется, прошла целая жизнь.

– Ну уж и целая жизнь, – усмехнулся старик. – Ахет как маленькая жизнь – так, кажется, говорят? В твоем возрасте один день как мои десять, это да.

Он помолчал.

– Да, натворил ты дел… подвел и ее, и себя, – Иуан пристально посмотрел на Мойсе: – А не обращался ли ты к духам за помощью в своем любовном деле?

Мойсе словно ударился локтем об угол двери. Язык у него закололо.

– Да… А вы откуда знаете?

– Я не то чтобы знаю, я чувствую… – Иуан потыкал веточкой в рыбину: – Однако рыбка наша совсем готова. Давай есть.

Хозяин снова наполнил кружки до краев. После второй кружки в ушах у Мойсе зашумело, а по телу разлилась приятная слабость. Он отведал рыбки – должно быть, листья придавали ей такой тонкий вкус. Запах тоже был очень аппетитным.

Мойсе отделял мясо от костей и один за другим отправлял в рот ароматные кусочки, таявшие на языке. Жаль, что рыбешка оказалась такой маленькой! Старик заметил его взгляд:

– Что, мало? Возьми половину от моей. Я уже сыт. Мне, старику, много ли надо?

Мойсе поблагодарил его и съел еще половину рыбины. «Вкусны ли жареные рыбки» – так, кажется, называлась сказка, которую мама рассказывала ему в детстве перед сном. Ему снова стало очень грустно, и слезы навернулись на глаза. Он встряхнул головой и спросил, чтобы отвлечься:

– Дядюшка Иуан, а расскажите мне о своей жизни… Должно быть, у вас много интересных и поучительных историй?..

– Ты хочешь историй? Их есть у меня… Ну слушай…

Иуан обратил взгляд свой куда-то вдаль и начал рассказ:

– В жизни мне приходилось выполнять разную работу, но лучше всего у меня получалось ловить рыбу. Я ловил ее и продавал на базаре. С годами я построил дом в городе Эн, завел семью, детей. И все было хорошо. Но однажды я вернулся без улова. Печальный день. Первый раз случилось со мной такое. И на следующий день я не поймал ни единой рыбки. И на третий день тоже. Так продолжалось сорок восемь дней! Представь только: сорок восемь дней! Нечем стало кормить семью. Жена говорила, что меня сглазили завистники, наслали порчу, сотворили сильное заклинание на убыток в моем деле. Я задумался. Перед следующим выходом на реку я нанес иероглифы удачи на борт моей лодки и на гарпун. И надо ж такому случиться – удача улыбнулась мне! Огромный окунь попался в мою сеть, просто царь-окунь. И хотя тело его было в воде, я разглядел, что в длину он был больше человеческого роста. Я загарпунил его и, крепко привязав веревкой к борту лодки, принялся быстро-быстро грести к берегу, чтобы на мелководье расправиться со своей добычей. Но у самого берега меня поджидал чудовищного размера крокодил. Он набросился на окуня и начал рвать его острыми зубами. Я схватился за веревку и стал тянуть в свою сторону. Куда там! Веревка в кровь изрезала мне руки. У меня на глазах моя добыча доставалась другому. Я что было мочи ударил крокодила веслом по голове – оно отскочило, точно от валуна. Чудовище бросилось на меня, пытаясь утопить лодку. Мгновение – и его голова с раскрытой пастью легла поперек лодки. Не помня себя от страха, я выхватил нож и всадил монстру в глаз. Его кровь струей брызнула мне на израненные руки и смешалась с моей. Издав стон, от которого у меня дыбом встали волосы по всему телу, крокодил погрузился в воду, замотал хвостом и лапами на одном месте, дернулся и затих. Я убил его. Переведя дух, я подгреб к берегу и вытащил лодку. Идти я не мог и в бессилии упал на песок. Ближе к вечеру соседи нашли меня и принесли домой. От окуня осталась только голова, но она была так велика, что сваренной из нее ухи хватило на всю семью, да еще угостили принесших меня соседей.

К ночи у меня сделался жар. Я то проваливался в сон, в котором слышал плеск воды и видел разверзающуюся пасть крокодила, то просыпался, хватая ртом воздух и задыхаясь, словно меня, сдавливая грудь, душили невидимые силы. Под утро я почувствовал себя лучше и даже попытался встать. Не сразу, но мне это удалось. Я вышел во двор – и тут услышал такой звук, будто пес скребся с улицы в ворота. Медленно пошел я к воротам, раздумывая с опаской, не забыли ли мои близкие запереть их. Я был в шаге от ворот, когда их створки распахнулись, и во двор вошли одетые в плащи из водорослей люди – косматые, пахнущие тиной, илом, речной водой. Страх сковал мои руки и ноги, все тело окаменело, язык отнялся. Я стал кричать, но голоса своего не слышал.