Нестор Бегемотов - Между кружкой пива и чашкой кофе. Весёлые рассказы и нетленные мифы

Царевна в слёзы: всех женихов извели!

– Пусть хоть дурак какой сыщется, надоело в девках сидеть! – заныла она.

Вдруг появляется перед ними дальновидный политик:

– В девках – это что, на нарах в два раза хуже. Я врать не буду!

– Эй, а ты откуда взялся? Я же велел голову тебе отрубить, – удивляется царь, палача высматривая.

Политик дипломатично так отвечает:

– Я ведь дракон по происхождению. Пять голов у меня было…

– Мутант, что ли?

– Какой ещё мутант? У нас, драконов, пять голов – нормальнее некуда. Одну голову я на рельсы положил, вторую мне на митинге свои же оттяпали, третью на Западе под залог займа оставил, четвёртой меня за неудачу с мостом лишили, так что последняя осталась. Но я в любой момент могу и ею пожертвовать, работа такая!

– Одни слёзы от твоей работы, – царь ему припоминает.

– Всё в минуту исправлю, – говорит политик. – Друзья! А принесите-ка мне навоза побольше! На этот раз экономить не буду, почти как настоящий мост построю!

– Хватит уже из себя тут строителя строить, – морщится царь. – Тебя царевна и так полюбит – за постоянство!

И отдал ему в жёны свою дочь, а ещё полцарства в придачу, которые политик тут же приватизировал. А на конфискованные деньги бизнесмена они такую свадебку сыграли, что о ней ещё долго трубадуры песни слагали, а скоморохи на гусли перекладывали!

Меня, кстати, тоже звали. Как свататься, так не нужен, а как народ веселить, так сразу ко мне!

Нет уж, думаю, вы себе другого дурачка поищите: я только голову в дверь просунул, чую, от политика чем-то пахнет. Он говорит, духами заморскими. Да у меня от таких аллергия.

Моя бабушка по маминой линии считала себя сталинисткой. По тем временам это не было таким уж модным, люди старались свои взгляды не сильно афишировать. Можно даже сказать, что бабушка была своего рода фрондой, потому что многие веяния тех лет (потом их назовут годы застоя) не одобряла.

Алкаши, в изобилии обитавшие на квартале, её побаивались. Она могла и клюшкой устрашить, припечатав: «Ну ты и бездельник! Сталина на тебя нет!» Некоторые, устыдившись, даже останавливались в своём алкашьем развитии, бросая на какое-то время спиваться, но потом природа, увы, брала своё. Впрочем, рассказ вообще не об этом…

Мои родители, безудержно строившие коммунизм в самых разных уголках нашей великой страны, подбрасывали меня на воспитание к бабушке, а проживала она в Новосибирске. К своей задаче старушка относилась на полном серьёзе, так что к пяти годам я знал практически все патриотические песни, которые тогда звучали по радио. Возможно, бабушка считала, что это может в жизни как-то пригодиться.

Она выводила меня к своим подругам (они сидели у подъезда на двух лавочках), и я закатывал им концерты. Репертуара хватало на полчаса. Слуха у меня не было, но я старался – пел так громко, что старушки оставались довольны. Помню, что все они были набожны, молчаливы, ходили в больших шерстяных платках и с клюшками. Хотя таким уважением у алкашей, как моя бабушка, они не пользовались, это я гарантирую.

Всё шло своим чередом. Я понемногу, но уверенно взрослел. Казалось бы, ничего не предвещало беды…

Но тут неожиданно отцу, который скучал по мне неимоверно, пришла в голову гениальная идея – взять меня в новую командировку в Забайкальский округ. Военные строили там базу неподалёку от Читы и без его дарований обойтись никак не могли (надо вам знать, что мой отец мог отремонтировать любое транспортное средство, у которого были гусеницы или колёса, а ещё сообразить, как достать «КамАЗ», упавший в котлован, или вытащить кран, который опрокинули в болото).

Так в возрасте пяти лет я оказался в военном городке.

Помню огромную (так мне казалось) комнату, которую нам выделили. Мебели было по минимуму: койка, стол и ни одного стула. Жрать было нечего (родители питались в столовой и домой приносили свёртки и консервы). Игрушек не было тоже. Я катал по дощатому занозистому полу луковицу, как какой-то Буратино. Родители были на работе, и я целыми днями был предоставлен самому себе. Луковица стала для меня целым миром.

Потом меня, наконец-то, пристроили в детский сад, и у меня появились друзья. Это был один из многих детсадов, в которых я к тому времени побывал. Но этот стал особенным. Одна из воспитательниц выяснила, что я знаю полезные песни, и попросила исполнить их для других детей. Так вместо друзей у меня образовались первые поклонники. Думаю, что они меня ненавидели.

Никто из детей до встречи со мной не был знаком с артистом такого калибра. Сейчас мне приходит в голову, что я вообще был первым в их жизни небожителем сцены. Конечно, они относились ко мне настороженно, как к любому выскочке, но, когда я условно становился артистом, крыть было нечем и им оставалось только завидовать.

Потом меня водили по другим группам, как какого-то дрессированного медвежонка, и я исполнял одну-две песни перед полдником – для затравки. Это были уже не совсем полноценные концерты. Моими любимыми в то время были «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся Советская земля» и «Песня о Щорсе» («Шёл отряд по берегу, шёл издалека, шёл под красным знаменем командир полка»).

В годы перестройки я узнал, что этот Щорс приветствовал государственный переворот, и мне стало неловко. Ведь в каком-то смысле я занимался пропагандой этого террориста…

Как-то родители пришли забрать меня из детского сада пораньше и застали поющим в какой-то группе. Они были в шоке. Ни папа, ни мама понятия не имели, что я пою песни, да ещё такие патриотические! Они считали, что я и разговаривать толком не умею, не то что запомнить столько слов.

Воспитательницы, собравшись кулуарно, долго хвалили их за моё правильное воспитание. Родители скромно отмалчивались. Похвала была приятна, ведь они тоже были коммунистами, но моя скрытность заставила их приуныть. Я почувствовал, что они смотрят на меня с нарастающей тревогой.

Думаю, ничем хорошим мои песнопения не закончились бы, но тут я слёг с адовой ангиной, и мои гастроли по группам детского сада завершились.

В следующий раз я расскажу вам историю о том, как я убежал из дома в сопки и угодил в волчью яму. Говорят, я провёл в ней больше суток.

В какой-то момент сообразив, что меня нет рядом с луковицей, что я вообще куда-то из квартиры подевался, родители забили тревогу и организовали поиск своего единственного чада. Кстати сказать, потребовалось два взвода солдат с автоматами, чтобы меня найти (может, в дальнейшем этот ориентир кому-то пригодится).

Иногда я думаю, что в той волчьей яме солдаты нашли вовсе не меня, а какого-то совсем другого, никому не нужного мальчика, который больше никогда не пел таких хороших патриотических песен.