Миша Сланцев - Рожь во спасение

– Смысл регионального проекта – формирование «педагога будущего», способного стать опорой реализации Национальной технологической инициативы, – заканчивал свою бесконечную речь Максимгеннадич. – Особую важность реализация проекта получает в связи с разработкой министерством образования и науки России в конце июля 2017 года «дорожной карты» по формированию и введению национальной системы учительского роста. Наша задача – войти в число субъектов, участвующих в апробации модели аттестации, основанной на оценке предметных, психолого-педагогических, методических и коммуникативных компетенций учителей с использованием единых федеральных оценочных материалов…

Наконец-то министр закрыл рот и ушёл. Ведущие с красными папками объявили, что слово предоставляется почётному гражданину, народному учителю России, 82-летнему Владимиру Ивановичу Логинову. Для своих лет он был вполне бодр, хотя слегка сутул, ясен умом и самое главное – до сих пор вёл в школе уроки истории.

Начал, продолжил и закончил Владимир Иванович не по регламенту.

– Я прошу организаторов включить свет в зале. Я работаю учителем почти 60 лет и привык смотреть в глаза своим ученикам. Я не могу смотреть в пустой чёрный зал. А то получается, что сегодня не вы, учителя, главные… Меня часто спрашивают: почему вы, Владимир Иванович, так долго работаете? А вы вспомните своё детство. Мы все с вами наблюдали за тем, чем заняты наши родители. Они работали. Кто-то шёл на завод, кто-то – в больницу, кто-то – в школу, кто-то водил транспорт. И мы все уже тогда примерялись, кем мы будем. И я не мыслю себя в состоянии, когда я прекращу работать, это сложно. Это сложно для многих из вас.

Зал внимал Логинову в полной тишине. Живая речь настоящего учителя контрастировала со всем остальным пленарным заседанием. Его авторитет был настолько высок ещё с советских времен, что самое суровое руководство не смело устанавливать ему рамки – что говорить и сколько.

– Есть молодые люди, которые выглядят старше своих лет своим брюзжанием, недовольством, желанием получить всё и сразу. А человеку должно быть интересно жить, он должен быть активен, идти к своей цели, а не безучастно плыть по течению. В жизни нашей страны всегда наступал определенный момент, когда мы должны что-то решительно сказать, что-то защитить. Наши отцы и деды ушли на фронт. И мы помним это поколение, которое сказало себе: надо выстоять, надо выжить. И они сделали это, совершили великую Победу. А ведь одна треть национального богатства нашей страны была уничтожена. И они сказали себе: надо возродить. И возродили. Нашему поколению сказали поднимать целину – мы поехали. Мы создали страну, величайшую в мире. Мощь Советского Союза предотвращала всякую попытку третьей мировой войны. А когда мы были слабыми, беззащитными, – нас пинали как хотели, разбомбили Югославию, разгромили Ливию. Я как учитель истории выполнял решения страны по воспитанию достойного поколения. Я этим горжусь. Сегодня молодёжь имеет к нам претензию: мы развалили Советский Союз. Мы все внутренне переживаем: что случилось с нашей державой? И сегодня встает тот же вопрос: можем ли мы не предать современную Россию?

В зале стали перешёптываться, словно ощущая некую опасность от человека, который ничего не боится и говорит правду. Его нельзя просто так одернуть, прервать. Он не дорожит «крышей» власти. Чего доброго, ляпнет лишнего, и пленарное заседание педагогического форума будет омрачено.

«Какие мощные, но в то же время простые слова, – подумал Клочков. – У нас же педагоги, особенно те, кто педагогами управляет, так выражаются, так наведут тень на плетень, нагородят умных терминов, а смысла-то и нет». Но вот какое дело: «простые и мощные слова» тоже клонили в сон, они перестали воздействовать, и Клочков, похоже, выработал иммунитет к любым вообще словам. Он не откликался на них, как бывалый пасечник уже не реагирует на пчелиные жала. Призывы любить Родину его уже не задевали, даже если исходили они от искренних людей.

Конечно, Логинов чувствовал аудиторию, согнанную на мероприятие добровольно-принудительно. И решил пробить её толстокожесть. И сделал это с отчаянием пчелы, которая жалит человека, защищая свой родной улей, безвозвратно жертвуя собой. Да, будет больно, место укуса распухнет, но пчелиный яд в итоге будет для организма полезен.

– Ещё немного о патриотизме…

Почему-то с вершины той горы, из сна, меньше всего хотелось думать о патриотизме.

– Так вот, о патриотизме, – Логинов сделал неприлично долгую паузу и заговорил вкрадчиво и тихо. Пчела была готова расстаться со своим жалом, но решила уж всадить так всадить. – Мой отец воевал. И вот он как-то рассказывал, когда вернулся с фронта. Зашёл, говорил он, как-то мой отряд в белорусскую деревню, в которой несколько дней хозяйничали немцы. Ищем, рассказывает, избу переночевать. Входим в один дом. Смотрим – сидит на полу старенькая бабушка, а перед ней тело мальчика. Внук. Ему лет пять. Вместо головы – какое-то кровавое месиво. Бабушка молчит, и даже плакать уже не может. И подняться не может. Потом рассказала. Пришли немцы, смотрят – мальчонка. Его спрашивают: «А где есть твой папка?». И он ответил, гордо и громко: «Фашистов бьёт!». Ну, маленький, несмышлёный. Немцы рассвирепели, один взял мальчишку за ноги, раскрутил – и с размаху головой о печку… Тут же нашли его мать, долго насиловали, потом застрелили. Она лежала в сарае. Мы, рассказывал отец, всякого в ту войну повидали, но как было нас пятеро, тёртые мужики, – все плакали. Бабушку мы накормили из своей провизии, в избе прибрались, мальчишку и его маму похоронили тут же, в саду… Как мы после этого давили этих нелюдей! С такой злобой!

Зал потрясённо молчал. Многие не знали, как реагировать. Владимир Иванович словно опять провёл урок, а непутёвые ученики будто что-то осознали важное. Их ужалили туда, где ещё больно.

– И в заключение пару слов о труде современного учителя, – сказал Логинов. – К сожалению, сегодня из учителей делают поставщиков образовательных услуг. Учителя «натаскивают» детей на правильные ответы по ЕГЭ, суживая тем самым кругозор знаний. У учителя голова заполнена отчётностью, бумагами. Особой проблемой стала ничтожная доля учителей-мужчин в школах, которые увольняются, едва поработав. И кто, позвольте спросить, будет воспитывать детей, если не школа и родители? Ответ очевиден: в лучшем случае – друзья, улица, а скорее – Интернет и телевизор. А в телевизоре в лучшее эфирное время по нескольким федеральным каналам – ор и ругань по поводу того, кто с кем, простите, переспал.

На этих словах раздались аплодисменты, но не аплодисменты одобрения и восхищения, а угодливые начальству хлопки-намёк: хватит, ты вышел за рамки, ты насторожил Первых Лиц, ты портишь торжественное мероприятие. Но у большей части сидящих в зале не нашлось воли для каких бы то ни было рукоплесканий.