Искра Сафарова - Не стесняйтесь своих чувств и желаний, другой жизни для них не будет

Конечно, я не была красавицей, а была просто хорошенькой, интересной. Я выделялась на фоне обычных девушек, потому что во мне текла восточная кровь. Мальчики смотрели на меня с любопытством, а девчонки скорее враждебно.

Когда я пришла в школу все ребята сжигали меня глазами, а узнав мое имя, каждый парень считал своим долгом заглянуть в класс, чтобы лучше рассмотреть меня. Никто не остался равнодушным, хорошо, что я была не из робкого десятка и не растерялась. Девчонки сразу стали держаться особнячком, выглядели обиженными, на самом деле они мне просто завидовали потому, что ребята наперебой домогались моего внимания. Я была новенькой и по этой причине была ещё привлекательней. Приход новенького – это всегда событие в любой школе. В общем, я была счастлива, что меня оценили по достоинству.

Даже по городу мне невозможно было пройти незамеченной, все смотрели на меня с интересом. Часто кричали вслед: «Искра!» – и ждали, чтобы я обернулась, мое имя привлекало внимание и звучало для них необычно. Все провожали меня пристальным взглядом, я кожей ощущала их нескрываемое любопытство, казалось, что они видят меня даже сквозь одежду. Я не удивлялась их интересу, так как привыкла быть в центре внимания, была юна и хороша собой, имела красивое имя и всегда была в хорошем настроении.

Как потом говорили ребята, ты просто во всех зажигала любовь, а у взрослых парней возбуждала желание. Я этого не хотела, просто, как говорится, я искрила, и жила без слёз и тревог, без тоски и страданий, никогда ни перед кем не унижалась, вела себя любезно и достойно.

Многим ребятам во время войны пришлось пропустить учебу, и большинство теперь были переростки. Некоторые были старше меня на один-два года, и всем хотелось меня опекать. Мне нравилось чувствовать повышенное внимание к себе, это мне льстило. Я любила себя, и их внимание придавало мне ещё больше самоуверенности. Мне нравилось, что я не похожа на других.

Паневежис моей юности – это тихий и маленький литовский город с драмтеатром, стадионом и старинными домами. В самом центре города находился пруд, а вокруг него парк отдыха и зелёная зона под названием Ясная Горка. Жители города любили гулять по главной улице города – Республиканской, раньше она называлась Ремигольская. Центр города и школа утопали в зелени. Интернат, в котором мне пришлось жить, находился недалеко от школы. В городе стоял лётный полк и был красивый Дом офицеров.

Хотя интернат разлучил меня с родителями, жила я там с удовольствием. Было весело, интересно, да ещё и кормили по расписанию завтраком, обедом и ужином. Старшие классы дежурили по кухне, и мама сшила мне умопомрачительный белый шелковый кружевной передничек с карманами, всевозможными оборочками, рюшечками, а сзади весь этот шедевр украшал изящный бант. Я надевала его во время своего дежурства и больше ничего не делала, так как всегда находились желающие помочь, а вернее все сделать за меня.

Дрова носить мальчики мне тоже не разрешали, да ничего не давали делать, все делали сами. Все были в меня влюблены, и каждый ухаживал по своему, в основном писали мне записки и смешные стихи.

Мне мама сшила голубую, в цвет неба, атласную пижаму с белым ажурным воротничком, я в ней спала на всякий случай, в любой момент мог кто-нибудь зайти в комнату. Ещё мама сшила форменный фартук из черного шифона, со складочками спереди и с большим бантом сзади. Такой фартук был единственным в школе и выглядел очень красиво, от него невозможно было оторвать глаз. У всех были ситцевые, а я красовалась в тонком шифоне.

Я вновь и вновь убеждалась, что если ты хорошо выглядишь, то появляется уверенность в себе, потому что внешний вид добавляет человеку самоуверенности.Интернатские парни меня ревновали к городским, а городские ребята – к интернатским. Кто-то предлагал дружить, кто-то встречаться, кто-то проводить свободное время, – все ухаживали за мной наперебой. В общем, я не страдала от невнимания сверстников, ко всем относилась с легкой симпатией, но никому не отвечала взаимностью, вообще считала, что дружба не предлагается, а возникает сама собой, всё должно происходить естественно, отношения должны складываться сами по себе.

Как-то Валентин Абакумов, один из видных парней школы, пригласил меня прогуляться, предложил показать город, местные достопримечательности, и я согласилась. Сначала водил по главной улице, потом показал парк, Ясную горку. Шли, разговаривали, он рассказывал о себе, о своем отце офицере- лётчике и вдруг остановился, трепетно взял меня за руку и хотел поцеловать. Это было так неожиданно, я увернулась и даже успела залепить ему пощечину. Я понимала, что с его стороны это был просто мимолетный порыв, он обозвал меня дикой кошкой, и на следующий день уже вся школа гудела, что я недотрога. Никакого влечения к нему я не испытывала, повода не давала, просто согласилась на прогулку и все.

Но неприступной недотрогой я не была. Когда осенью нас отправляли убирать картошку в колхоз, там после трудового дня, вечером, у костра мы играли в бутылочку, и все ребята старались поцеловаться со мной.

Со временем все признания, записки, стихи, тайное соперничество – всё мне надоело. Я решила выбрать кого-то одного из парней и остановилась на Володе Сапогове. Умница, отличник, он был начитанным, воспитанным целеустремленным парнем с густой тёмно-каштановой шевелюрой и выразительными карими глазами. Мы вместе ходили на танцы, в кино, в кафе, играли в волейбол. Он приглашал меня домой, мы печатали фотографии и целовались. Он познакомил меня с родителями, и, так как я не была сильна в математике, то все домашние задания и контрольные работы делал за меня. Наверное, дотошная математичка все понимала, но равнодушно молчала.

Володя был старше меня на год, поэтому школу закончил раньше, поступил в лётное училище и посылал мне любовные, остроумные письма по 15 страниц, просил ждать его возвращения. Позже приезжал ко мне в институт свататься. Он был парень предусмотрительный, ему надо было до окончания училища оформить документы, поэтому он меня торопил. А я была непрактичная, недальновидная и сразу ему отказала.

Был в школе ещё очень красивый парень Глеб. Надменный профиль, насмешливый взгляд, красивой рот, очерченный чувственным изгибом губ, упрямый подбородок, худощавое, отличающееся благородством, лицо. Высокий, плечистый, он мог бы гордиться своей внешностью и крепким телосложением. Глеб выглядел взрослее своих сверстников и казался недоступным, дерзким. Славился он отсутствием страха и несговорчивым характером, не скрывал выпирающую из него юношескую браваду, в общем, был сорвиголова.