Анастасия Долинская - Куны не нужны

Юля перестала хмуриться и уже откровенно хохотала над юной девушкой.

– Что же потом?

– Ну, потом… не знаю вообще то, что делать с мужчинами потом. Наверное, я бы помогла ему воспользоваться телепортом? – Ева отхлебнула ещё вина.

– А… а, – женщина не могла перестать смеяться и выговорить фразу, – откуда ты всё это взяла?

Повисло молчание, в течение которого обе наблюдали за плещущимся в Евином бокале вином. Девушка помотала немного рукой и, задумчиво глядя уже куда-то сквозь винный фужер, вымолвила:

– Я думаю, эти создания были очень милыми. Эти «мужчины». Смотри, ведь и слово какое приятное, такое сладкое и простое «муж-чи-ны», язык ласкает нёбо… Кому здесь могли бы навредить пятьсот или, скажем, тысяча мужчин? Было бы славно беременеть от них, а не с помощью этих мерзких процедур, было бы славно засыпать, скажем, обнимая их, может они могли бы работать с нами на равных: уверена, если они хорошенько постараются, то могут проникнуть во все сферы нашей жизни. И я думаю, я бы непременно нашла своего. Я бы взяла его в мужья и родила ему маленьких мальчиков.

– Это всё, конечно, чудесно, – выдохнула Юля, – но эти милые, как ты говоришь, создания, работают немного по-другому. «Воркующего» мужчину, скорее всего, не интересуют девушки, пьяный мальчик – плохой любовник, и, если ты думаешь, что они смогли бы робко осваивать новый мир – ты ошибаешься. Это не про них. А с чего ты взяла вообще, что все они – писаные красавцы?

– Если кто-то из них таковым не является, то на Персее есть отличные спортивные залы и замечательные хирурги, – Ева распустила свой рыжий пучок по плечам и начала накручивать локон на пальчик, – Ох, эти мужчины могут быть такими красавцами… Я часто рисую мужские портреты… иногда срисовываю с тех, что есть в сети. Иногда фантазирую сама…

– Но ведь они могут не захотеть идти в спортзал. Вот, например, неужели ты не видела неухоженных или полных женщин?

Ева напрягла память, перебирая в уме всех знакомых и наконец вспомнила женщину – работницу университета Космологии, которая действительно была пышечкой и часто выглядела растрёпанной и сонной, не носила украшений, не делала маникюр… Но при всей её якобы неухоженности она была такой домашней, что казалось, стоит с ней заговорить – она затащит в свои объятия и накормит пирожками.

– Но ведь женщина – идеальна сама по себе, зачем нам что-то делать с собой или своим телом? Мы совершенны, – девушка продолжала накручивать волосы на палец.

– Вот. И они думают точно так же, только про себя, – усмехнулась Юля, – знаешь, это удивительно: ты говоришь, как типичный представитель нового поколения. Это странно, но славно, лучше уж думайте так, чем живите со всеми теми знаниями, которые есть у нас, живших на Земле. Персея – чудная планета, раз на ней можно иметь подобные мысли.

Ева фыркнула:

– Мне всё равно не нравится. Это не мой дом.

– Наш дом там, где наши любимые, – ласково проговорила Юля, – ах да, кстати о любимых. У тебя красные щёки и смешные речи, детка, ты надралась и мне ужасно стыдно перед твоей мамой…

– Нет, серьёзно, вся эта Персея, экологичность, мэр наш – это же всё дерьмо, – Ева сидела, откинувшись на спинку дивана и вальяжно размахивая бокалом с вином, – И да, я надралась, и я не чувствую ладошек, но что с того? По самокрутке?.. – девушка заговорщически подмигнула и, ловко вытащив папиросную бумагу, сыпанула туда коричневых листьев табака.

Часть листьев упала на стол рядом, а Ева, будто не замечая своей неаккуратности, закрутила самокрутку и, пролизнув место крепления, протянула её своей совсем взрослой подруге.

– Милая, по-моему, тебе хватит, что твоя мама скажет? – женщина попыталась отобрать бокал у девушки.

– Мама скажет… Мама скажет, что я дрянная девчонка, что мне уже третий десяток, а я веду себя, как ребёнок. Скажет, что мой экзистенциальный кризис – выдумки психиатров древности. Скажет, что мне нужно смириться с тем, что человеческие женщины не сильны в космологии и стать уже нормальным садоводом, как она. Космология… даже не в ней дело! Я хотела вернуться за живыми разумными существами, у меня была благородная цель. Но почему, почему никто не прислушался ко мне? И к чему все эти выдумки про путь и индивидуальность? Я могла бы написать что-нибудь простое, что-нибудь типа «исследование ресурсоёмкости планеты Глизе», но нет, мне нужно было сказать своё слово миру. И чего я добилась?..

– Человеческие женщины всегда были очень сильны, во всём. Может быть, космология – действительно не твой путь, но это не значит, что человеческим женщинам там не место. Вспомнить хотя бы исследовательницу Елену Франк… А может ты просто тряпка, опустившая руки после неудачной работы? Вот твоя мама, например…

– А что моя мама? – хмыкнула Ева, – Она вечная жертва обстоятельств. Никто. Почему у всех остальных всё так прекрасно, а у нас с ней – ссоры, непонимание, нехватка денег, и так ужасно редки моменты, когда мы действительно заботливая мать и любящая дочь?..

– Ты думаешь, что у тебя всё хуже всех? Никто не расскажет о своих проблемах. Знаешь, там, на Земле, были распространены социальные сети, чем-то похожие на местные связующие программы. Люди выкладывали многочисленные селфи, чтобы все подписчики знали, что они также прекрасны и счастливы, фотографии с курортов, из модных клубов, кто что имел – тем и сверкал. Убеждали сами себя в том, что их жизнь кому-то интересна и действительно успешна. Все делились несущественными мелочами, которые якобы являлись частью успеха – красивым макияжем, новым образом, платьем, стрижкой, парнем… Но никто не делился цифрой количества своих абортов, синяками от избиений своего мужа, своим рвотным похмельем, приставаниями своего начальника, диагнозом психиатра… Что ты знаешь о своём отце? – Юля резко поставила бокал на стол

– Он был хорошим человеком и…

– Ни хрена, – перебила Еву раскрасневшаяся женщина, – ни хрена ты не знаешь. Твой отец был дерьмом собачьим, а не наша Персея. Все мужчины были дерьмом собачьим, а твой папаша – особенно вонючим, и твой паршивый характер, очевидно, в него. Ты не знаешь… Твоя мама – ей пора бы с тобой поговорить честно. Тебе никогда не казалось, что ты не похожа на Аню ни одной чёрточкой своего лица?

Девушка смотрела на Юлю круглыми глазами и хотела возразить, но не могла подобрать слов и только пьяно икнула.

– Телепортируйся-ка домой и проспись, – женщина встала из-за стола и исчезла в темноте коридора.

В этот момент Ева очень чётко ощутила, что Юля была всё-таки совсем не её, а маминой подругой и все эти женщины – старшее поколение землян на Персее, постоянно вели себя так, будто знали какую-то невероятную тайну. Это злило. Ева, обуреваемая одновременными желаниями послать мамину подругу к чертям и выйти на улицу – подышать свежим воздухом, чтобы не блевануть, попыталась встать, задела локтем свой бокал, который тут же мягко упал на стол, позволив остаткам вина растечься в причудливой лужице. Со второй попытки встать удалось и, вперив остекленевший взгляд в парадную дверь, пошатываясь, но не сбиваясь с курса, девушка прошагала к выходу. Лифт спустил её вниз и распахнул двери в ночную прохладу.