Евгений Скоблов - Лунные яблоки. Сборник художественной прозы

Между тем, мы сидим в парке уже полтора часа, а толком ещё ничего не придумали. У Спайка заиграл мобильник, он взглянул на дисплей и поперхнулся.

– Она, – коротко сообщил Спайк. И далее в телефон, – Да, моя любушка. Нет-нет, всё в порядке, проблем немного. Что-то с давлением, понимаешь, скачет, как ло… А? Что? Какая тетрадка? Ах, это… Нет, не моя. Я сейчас приеду, я всё тебе объясню, мы как раз тут с Шамраевым обсуждаем этот вопрос. Да, да. Пошловато, конечно, и не говори! Да, выезжаю, пока!

Он отключил мобильник и глубоко, с облегчением вздохнул. Потом резко вскочил, как мальчишка вскинул в победном жесте кулак вверх.

– Е-е-е!!! – чуть громче, чем надо, выкрикнул он, и на нас оглянулась бабушка, покачивающая коляску на лавочке неподалёку. Потом сел и быстро заговорил.

– Она нашла, но по-моему, не догнала, что к чему. Говорила ласково. Значит так, Шамрай, как и договорились – это рабочие записи моего… ну, нашего общего знакомого, скажем, Лёвки Барсука. Он просто дал нам их почитать, и всё в этом духе.

Спайк быстро разлил остатки коньяка, и мы чокнулись за успех. Потом вышли из парка, Спайк поймал такси и умчался домой, рассказывать Людмиле о дневнике в сто страниц с похабными историями.

Я поехал общественным транспортом. Завтра придется врать шефу и сотрудникам, как я героически воевал с соседями сверху, которые установили новую стиральную машину на пьяную голову с нарушением мер безопасности. Дескать, вырвало трубу…

Ну Пайкин, ну и жук! Сколько его знаю, ни за что бы не догадался о таких его увлечениях, с дальнейшим их описанием. Откуда только силы берутся на исходе пятого десятка! Интересно, сколько там в этом дневнике историй? И место для тайника, тоже выбрал! На полке, за вторым рядом книг… Это все равно, что положить его на журнальный столик. Потому что не только Людмила – женщина хозяйственная и домовитая, но и любая женщина у себя в квартире найдёт то, что мужчина безнадежно потерял, не то, что специально спрятал, это же аксиома. М-да…

Валентина (моя жена) трудилась на даче у тёщи, помогала собирать урожай, наводить порядок, в общем, по хозяйству. Я занялся приготовлением ужина, а чтобы разогнать грусть, поставил сборный диск Битлов, они умеют это делать.

Зазвонил телефон.

– Здравствуйте, Геннадий Петрович, – в трубке холодный женский голос, до боли знакомый. – Это вас Пайкина Людмила Михайловна беспокоит.

Я напрягся. Во-первых, что за официоз? Мы, конечно, при редких встречах называем друг друга на «вы», но давно уже по именам: Милочка, Геня, Валюшка и так далее. Во вторых…

– Здравствуйте, милая Мила, а почему…

– Хватит паясничать, – тяжело оборвала меня Людмила, – значит так. Я не хочу с вами обсуждать все эти грязные подробности: трусы на спинках кресел, лифчики на люстрах и даже стыдно говорить что ещё! Завтра Серёжа отдаст вам эту мерзость, которой вы там занимаетесь и будьте здоровы. Я вас больше не знаю.

– Стоп, Людмила м…м Михайловна, одну минуточку, – встрепенулся было я, – вы всё не так поняли…

Я хотел ещё что-то сказать, и одновременно понимал, что уже не надо ничего объяснять. Потому что, скорее всего, Спайк для своих оправданий выбрал версию, согласно которой, это МОЙ, а не ЕГО товарищ разрабатывает эротико-приключенческую тематику для соответствующих изданий.

В трубке послышались короткие гудки, а Пол Маккартни запел «Hey Jude». Я устало опустился в кресло. Палево… Теперь уже мне самому надо сочинять легенду для своей жены на тот случай, если Людмила всё же что-нибудь эдакое, «по-свойски» расскажет ей при встрече, между делом. Но и Спайк тоже ещё тот друг! Он, судя по всему, добился своей цели, ловко увернулся в опасный для себя момент. Сам выбрался, а меня подставил, прекрасно понимая, что мне уже не отвертеться.

Потом мне пришло в голову, что Спайк вполне мог спланировать всю эту операцию заранее, так сказать изначально, как только обнаружил отсутствие дневника в «тайнике». Встреча со мной ему была нужна для того, чтобы я «был в курсе событий», когда последует реакция вроде подобного звонка от Людмилы Михайловны. Впрочем, это наверное чушь, не мог так поступить Спайк, мы же, в конце концов, друзья.

Я поплёлся на кухню, очень недовольный собой. Зазвонил мой мобильник, скорее всего это Серега. Ему, видимо, удалось выскользнуть из квартиры, (например, выбросить мусор) и заодно сказать мне что-нибудь утешительное. Мол, так уж вышло, Шамрай, ты уж извини, брат, но не волнуйся, я всё держу под контролем.

Так и есть. Спайк бормочет впопыхах извинения и заверяет, что потом, когда пройдет определенное время, всё будет нормально. Затем, он на всякий случай, «чтобы я был в курсе» меня предупреждает… он, для того, чтобы не запутаться в своих показаниях сказал, что… эти дневники, то есть, конечно, литературные пробы… мои. Мои? ЭТО МОИ ДНЕВНИКИ?! Да, да твои, Шамрай. Но не дневники, а черновики сочинений, почувствуй разницу. Думаешь, она бы поверила в какого-то Лёвку Барсука? Сам понимаешь, Людмилу на мякине не проведёшь! Нет, она, конечно, не будет звонить Валентине, потому что она – «свой в доску парень», не переживай брат. Она уже успокоилась, вот позвонила тебе и успокоилась. Спасибо, брат.

Пожалуйста, брат.

Только в следующий раз, когда она неожиданно найдет у тебя какие-нибудь фотографии, типа приложения к дневнику, обязательно скажи ей, что это ловкий фотомонтаж, в исполнении твоего друга Шамрая.

Так, для смеха.

В конце изнурительного рабочего дачного дня мне хочется выпить пива.

Пиво стоит в кухне дачного домика, в холодильнике, но туда никак не добраться. Родственники перемещаются туда и обратно, перерезая мне подходы к холодильнику. Между тем настроение медленно и уверенно портится, а быстро и незаметно выпить пива никак не получается. Похоже на то, что в самом скором будущем, настроение будет испорчено окончательно и от самого пребывания на даче в течение двух дней.

Но делать же что-то надо!

Может быть, попытаться обосновать? Скажем, очень хочется пить после шашлыка. Или лучше, после копченой рыбы.

Но тёща может заподозрить неладное, типа, я уже «подсел» на пиво. Ведь и под шашлык была водка, и под копченую рыбу тоже уже было пиво. Она может подумать, что моё хорошее настроение напрямую зависит не от нахождения на даче, не от общения с родственниками, а от количества выпитого пива. Вывод: я – алкоголик. Пивной алкоголик.

Ну вот тёща, наконец, выбралась из дома, что-то ей понадобилось за теплицей. Но на полпути, что-то вспомнив, наверное, чрезвычайно важное, возвращается. Тесть, в принципе, «свой» человек, но если он заметит меня у холодильника, или хуже, в самый момент, когда я достаю из холодильника большую пластиковую бутылку, он вполне может не со зла, а так, между делом сказать об этом тёще. Они же ведь, в принципе, за одно. То есть против того, чтобы я пил пиво. Они могут в один голос заявить: «Ведь выпили уже за столом, за обедом, может хватит?», с такой строгостью в голосах и полупрезрением во взглядах.