Максим Иванов - Спасти и сохранить

Тут же герой наш отодвинул эти мысли в сторону и стал сомневаться: а не пытается ли она просто очаровать его своей милой женской стороной? Ведь, как известно, часты подобные случаи: мужчина влюбляется по уши в девушку, у них начинается романтика, а после она превращается в тирана, которому мужчина ничего не делает, считая её всё той же девушкой, в которую влюбился он однажды. Хотя, глядя на неё, думается герою, что даже если всё и обернётся по итогу так, то он не сильно и против. Знавал Виктор человека одного, Дмитрием его звали, так тот стал чуть ли не полноценным крепостным девушки, в которую он влюбился, но того он заслужил, сам по себе Дмитрий был знатным ублюдком в общении, при одном лишь взгляде на него гримаса всегда принимает вид отвращения, его можно сравнить с Ноздрёвым, при виде которого в книге всегда подступает недовольство его компанией.

Урок кончился достаточно скоро. Разин принялся, как и обычно, просто анализировать ситуацию вокруг, пусть ничего интересного среди того всего и не было. Вместе с тем, посетил вопрос нашего Виктора: «По какой же такой причине всё же одни страдают от издёвок других? Зачем же другие дети издеваются над ними?», – к ответу герой наш так и не вышел, однако, если уж позволите, то автор бы тоже желал высказать своё мнение: дети – существа жестокие, для них мир исключительно чёрно-белый, определённые вещи – плохие и никакие другие, а другие – исключительно прекрасные и вовсе нет ничего в них несовершенного. Это в большей своей степени от неразвитости и неимении опыта в реальной жизни, он появляется уже ближе к моменту, когда почти кончилась школьная скамья, тогда и наступает идиллия, издевательства практически полностью прекращаются, конечно же если людьми хулиганы становятся адекватными, а в ином случае приходится лишь посочувствовать.

«Скучный день», – говорил про себя Виктор, не имеющий понятия, что ему собственно говоря поделать бы. Разговаривать с новенькой он стесняется, а более и не с кем, по той самой причине, что нет среди одноклассников ему друзей. Или вернее почти нет. В класс зашёл странный парень: худой, с уставшим женоподобным лицом, израненными руками и, что самое верно главное, с, необычайного цвета, волосами. Он, проходя по классу, вяло почесал свои темновато-зелёные волосы, сам по себе этот юнец будто ёлка, звезды во лбу разве что не хватает. Нагло кинув свой относительно крупный портфель на стол, он присел на стул по соседству с нашим героем. Оба медленно повернули друг на друга свои головы, сощурили глаза, приподняли подбородки, выражая свою неприязнь, и в один голос поприветствовали друг друга.

– Ну и что это такое, оборванец? Сидишь со скучающим взглядом, направленным в потолок, побежал бы хоть ко мне только завидев! – предъявил зеленоволосый неприятный парень.

– Ох ты уж и размахнулся со своими фантазиями! – подметив это, Виктор размял шею, снял с себя очки, которые оставил на столе. —Да если бы ты хоть что-нибудь значил в моей никчёмной жизни, то я бы скорее с крыши бросился, лишь бы не терпеть влияния твоего на мою повседневность!

– В таком случае был бы я исключительно рад, да что уж там, верно я тебя и столкнул бы с той самой крыши, потому не отнимай у меня работу, паршивец.

– Твои проблемы, что не поспеваешь, идиот!

Всё же, что за юноша подсел рядом и стал ссорится с нашим героем? Негодяй может какой? Или он самый главный задира в классе? Что бы Вы там себе не надумали, всё неверно будет, ведь этот зеленоволосый парень, имеющий дерзость так разговаривать с Виктором сразу после приветствия, наверное, единственный присутствию, которого Разин рад – это, ранее упоминаемый, Борис Жуков, самый близкий товарищ Виктора. С чего бы такие грубости? Да ведь с того, что это их особенный язык общения, смысл всего, что говорится, ясен только им, те же самые оскорбления, сыплющиеся из стороны в сторону, на самом деле нечто вроде комплиментов, таков их странный способ общения, однако же никто из них не жалуется, а стоит их разлучить, поместить в беседу с кем-либо и спросить, что они думают друг о друге, то число комплиментов и хороших сторон, подчёркиваемых в них, станет несоизмеримо, и всё уже на самом обычном, понимаемом всеми, языке.

– Что я, собственно говоря, пропустил? – потягиваясь от сна, окончившегося минут десять назад, спросил у героя Борис.

– Совершенно ничего, тем более, прошу не забывать, на уроках иностранных языков – нет ничего полезного, по крайней мере нам.

– Того и славно-то как выйдет, если ещё и на математических науках нам откажут в каких-либо работах, -откинувшись с удовольствием на стуле, Жуков совсем уж и забыл о стене позади и раскачавшись на стуле влетел затылком в стену. Потирая голову, он посмотрел на Разина, готовящегося засмеяться. —А вообще, лучше вот чего скажи: по физическим культурам у нас нынче что?

– Ты будто и не знаешь? А если и впрямь не знаешь, то начни знать, не всё же время мне тебе это пояснять!

– Оно-то и ясно, однако же мой режим сна не позволяет подобной роскоши, сам ведь то и понимаешь.

– И не поспоришь. Чёрт с тобой, слушай внимательно: сегодня мы сдаём норматив по отжиманиям. Александр Иванович оповещал, что всего три десятка повторений необходимо сделать для того, чтобы сдать на высочайший балл.

Александр Иванович – учитель физической подготовки в школе. По словам Разина, этот человек самый принаприятнейшний во всём учительском составе, этот мужчина лет так тридцати пяти свободно общается со всеми своими учениками, умеет хорошо настроить детей на тренировки и самосовершенствование в физическом плане. Не лишним будет упомянуть, что именно он – чуть ли не кумир для Виктора, по крайней мере он безмерно его уважает.

– Понятненько, легко выполним, уверяю, – расхохотался вдруг Борис.

– Не зазнавайся, для начала тебе бы хоть бы дюжину отжиманий сделать, – в ответ рассмеялся Виктор, глядя на тощие ручонки своего товарища, которые наверняка и половину всей нагрузки не выдержат.

Собственно, подобные беседы – обыкновенность для обоих юнцов. Каким бы грубым и жестким общение их не казалось, они всё равно считают друг друга лучшими товарищами.

А тем временем иногда украдкой поглядывала новенькая в сторону беседующих, то ли желала заткнуть поганые рты, то ли желала вовсе присоединится. Ещё же чаще она стала подсматривать в их сторону, как только речь товарищей зашла в область восточной культуры, что в наши дни становится с каждым днём только более и более популярной, а в частности Японской культуре. Мало чего Виктор может сказать про новенькую, но он явно заметил её заинтересованность этими темами.

«В будущем это послужит хорошей возможностью найти с ней общий язык» – подумалось Виктору.