Дмитрий Вержуцкий - За синей птицей

Пару лет совсем плохо им было. Пришлось даже кроликов на даче завести, весь участок раскопать, картошкой-морковкой, тыквой да капустой каждый метр засадить. За любую работу Гена хватался, не легко ему тогда приходилось. Случилась у меня командировка в те края, увиделись (одноклассники, как ни крути) – сутулился сильно, одет плоховато, в глазах обида и отчаяние, на жизнь много мне жаловался.

В девяносто пятом, по весне, когда семье кушать как-то особенно сильно захотелось, и не капусты с картошкой, а чего-нибудь посущественнее, понес Гена на барахолку последнюю свою ценную вещь – ондатровую шапку. Сшил он ее когда-то сам, научили добрые люди в экспедициях. Было стыдно стоять на толкучке, рискуя встретить знакомых, но шапку купили на удивление быстро, и даже не торгуясь. У Гены мгновенно созрел план. Достал он с антресолей связку шкурок ондатры, когда-то привезенную по завершении одной из полевых командировок. Сел и за пару дней нашил пять шапок. Шкурки, хотя были выделанные, но старые, шапки вышли так себе, но за сходную цену на следующие выходные ушли влёт. На все деньги он накупил на той же барахолке пушнины из сурка, ондатры и норки. Шапки из разного меха опять распродались с ходу и с большим прибытком. Бизнес пошел!

Купили новый холодильник, приоделись, денежка свободная в карманах появилась. В августе решили съездить на Сахалин к другу, тот давно уже приглашал на море покупаться, развеяться от дел. Съездили, отдохнули, а обратно в свой город уже возвращались на старенькой, но японской машинке! Промысел стал давать вполне приличный доход. Через год переехали в большую трешку в хорошем доме, приобрели новую мебель. Купил Геннадий себе большого «Сафаря» семилетнего и маленькую «Старлетку», почти новую, жене Мариночке. На даче грядку с зеленью только из всего огорода оставили, баньку построили, бассейн, цветочки, барбекю. Встречался я с ним как-то в этот период – в кожаном пальто с меховым подбоем, сыт, дороден, вальяжен, в разговоре снисходителен.

Как-то в июне, еще при Ельцине, предложили ему большую партию отличной норки, чуть ли не за половину реальной цены, но срочно. Вариант был редчайший, денег свободных не было, занял. Много и в долларах. На полгода, под небольшие проценты. У местных бандитов. Дефолт. Долг в рублях вырос сразу в пять раз. Шапки меховые перестали покупать. Пришлось продать машины, часть мебели, еще много чего. Переехали опять в квартирку поскромнее, но с долгами к весне с неимоверными усилиями и с немалой помощью родственников удалось рассчитаться. Крупно повезло Гене, что бандиты знакомые были, счетчик включать не стали. Видел я его как-то в это время – с лица спал, одежда уже явно неновая, мне обрадовался, озлоблен был на все и на всех, дерган и суетлив в общении.

Жить в тот период совсем им худо стало – пришлось на даче кроликов и кур опять развести, все лужайки и клумбы снова засадить картошкой да овощами. Но муниципальные рейсовые автобусы в садоводство отменили, а ездить на частных маршрутках оказалось накладно. Да и это же дача, много чего завозить надо, нанимать машину – опять же не на что. Тут сосед предложил грузовичок маленький – «Ниссан Атлас». Убитый в хлам, но передвигавшийся своим ходом. Всего лишь за двести «зеленых», да еще и в рассрочку. Мол, весну на дачу поездишь, а там – бросишь где-нибудь.

Посмотрел Гена, прикинул – в кабине как раз места для них с женой и дочерью хватает. Залез под грузовичок, глянул мельком – все требует ремонта, видимо, с самой Японии никто этими делами не заморачивался, но месячишко, а то и два точно еще выдержит. На одометре – почти миллион, наверное – второй круг, не иначе. Резина лысовата, но еще поездит. Дымит, масло ест – ну и ладно! Купил Гена за копейки бочку какого-то ангрола левого и стал его в двигатель японской машины доливать. Фильтры и прочее не менял вообще. Соляру заправлял любую, с тракторов и прочей техники, лишь бы подешевле. В общем, так и решил – добить и выбросить.

Весну Гена на грузовичке отъездил. И лето. И осень с зимой. И следующий земледельческий сезон весь. Сначала себе, что надо, завозил, потом соседям, потом и по садоводствам ближним калымить принялся. Денежка опять стала появляться. Атлас чадил безбожно, трясся, дребезжал, но исправно заводился и ездил, и ездил! Сильно выручил японский трудяга Гену в тот период, но все же продал он его кому-то в своем садоводстве снова за те же двести баксов и купил «Калдину». Устроился он тогда в какую-то фирму экспедитором, что-то развозил по клиентам. Платили вполне прилично. Опять у меня было командировка в те края, и снова удалось встретиться с ним. Поспокойнее он стал, одет прилично, но без излишеств, философское отношение к миру в глазах и в разговорах появилось.

Еще несколько лет пролетело. По осени приехал Геннадий в наш город родителей проведать, столкнулся я с ним где-то в центре на улице. Худой стал, злобно клял олигархов и власти, матюгался много по делу и так, но в глазах безнадеги не было. Рассказал, что прошлой осенью взял большой кредит, чтобы машину обновить, да ремонт в квартире сделать. Но тут на хозяина фирмы, где он работал, наехали и сильно. Тот – в бега. Гена – без зарплаты и снова на вольных хлебах. А тут дочке за институт и жилье платить надо, с кредитом разбираться, в общем, опять «попал Вася». И внешне видно было, что жизнь не слишком его баловала в последнее время.

Года три-четыре после той встречи мы не виделись. Как-то зимой в зале ожидания Домодедово вдруг сквозь шум аэровокзала мне послышался знакомый басок. Повернулся – точно! Оказалось, что Геннадий с женой из отпуска домой возвращаются. В Испании три недели отдыхали, «да еще в Италию заглядывали и во Францию, конечно». Маринка у него в шубке норковой, загорелая, гладкая. Да и Гена приоделся, заматерел, солиден стал, опять покровительственные нотки появились в голосе.

Рассказал, что года три назад ушел он в заповедник работать. И, ну надо же! – как раз в это время у нашего тогдашнего главы правительства вдруг возникло непреодолимое желание живого снежного барса погладить! И не где-нибудь в зоопарке, а непременно прямо в горах! А барсы как раз в этом заповеднике и водились, и диссертацию в свое время Геннадий по ним и писал. Вот тут-то наш герой и вытащил свой «счастливый билетик».

Когда гостей дорогих на таежном кордоне угощали всякими экзотическими вкусностями, Гена в нужный момент на глаза появился, что-то сказал умное, да еще и в строчку. И программку готовую по охране этого редкого животного подсунул. Денег дали и дают немеряно, успевай крутиться, осваивать. Гена и зашевелился, в меру своих способностей, а с этим у него недостатка никогда не было.

Что там дальше ему судьба готовит – никто не ведает, а пока, по его словам – жизнь удалась!