Никита Кокарев - Обитель

© Никита Кокарев, 2021

ISBN 978-5-0053-6390-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здоровяк, сидящий напротив меня, хохоча, от чего трясутся его женоподобные сиськи, рассказывает мне про настольные, ролевые игры. Лысый мужик, сидящий слева от меня, пытается объяснить мне различия скинхедов и нацистов. Их голоса, как и голоса других посетителей бара, сливаются в омерзительную какофонию хохота и бессмысленных разговоров. В голове одна мысль «она не пришла».

Сука.

СУКА!

Три недели назад, я, как и обычно, в субботу пришёл в бар, в котором уже прослыл постоянным посетителем. Все было как обычно. Те же лица, пьющие пиво. Тот же бармен. Всё кроме неё.

Она вошла в это пространство как нож в масло. Легко, изящно и с определённой долей обыденности.

В баре не было мест, и она спросила, может ли она сесть со мной. Я оторвал глаза от записной книжки и увидел перед собой улыбку. Эта улыбка была грациозной. Первое сравнение, которое пришло мне на ум. «Конечно» ответил я, очарованный ей улыбкой.

Ничего красивее этой улыбки я в жизни не видел. Эта улыбка не могла принадлежать человеку. Только существо божественного происхождения способно на такое.

Выражение губ означало покорность миру. Не ту рабскую покорность, которая свойственна лицемерам или христианам, а настоящее смирение. Смирение античных героев перед ликом Судьбы. Только вместо трагедии она избрала путь благословления Рока. Об этом уже свидетельствовал её взгляд.

«Вот настоящий эльф Толкина» подумал я тогда, увидев её смешную и милую лопоухость.

– О чем пишите? – спросила она.

– О природе Богов. Почему люди к ним прибегают.

– И почему же? – она широко улыбнулась. Было видно, что ей приятно встретить человека, который думает на такие темы.

– Люди не хотят быть одинокими.

– И только? – она продолжала улыбаться, но будто снисходительно. Казалось, мой ответ приблизил её к точке разочарования.

– Люди не хотят держаться за воздух.

Она склонила голову набок и с любопытством посмотрела мне в глаза.

– А что это значит?

– Человеку нужен кто-то выше него самого. Грубо говоря, повелитель. Нам необходимо, что бы кто-то наказывал или поощрял нас, потому что похвала и кара следствие выполнения или невыполнения закона, который тебе ДАН. Он безусловен. И ты можешь спать спокойно. Но вместе с «неспокойствием», ты отдаёшь и свободу.

Держаться за воздух я называю отказ от богов. Стать самому себе судьёй. Совершать поступки, и не ждать похвалы или ждать расплаты. Не заискивать у неведомого бога ради эфемерного рая, а отказаться от него, что бы сказать…

– Я сам себе судья, – закончила она мой монолог.

Я широко раскрыл глаза от удивления. Она так ловко закончила мою мысль, что на миг я подумал, что полюбил эту девушку.

– Все должно быть просто. Как у детей – делай то не делай сё. Границы добра и зла, должны быть очерчены строго и очевидно. Ты делаешь все по наитию, и следовательно ответственности у тебя никакой. А свобода предполагает ответственность выбирать своё бытие. Но кто способен сознательно идти в заброшенность, когда так уютно горят свечи в церквах? – она продолжила мою мысль, уведя её слегка в другую сторону.

– Я

– Нам по пути, – она ласково мне улыбнулась. В её глазах заискрилась нежность, объектом которой был я. Закружилась голова. Я влюбился и это был уже факт.

Мы проговорили до самого закрытия бара. Я пребывал в эйфории. Мы договорились встретиться тут завтра.

Но ни завтра, ни на следующих выходных её не было.

Прошло три недели, а она так и не пришла.

Всё что у меня осталось это мой метафизический бунт. Я не буду просить встречи с ней у судьбы, бога и т.д., даже несмотря на то, что верю в эти явления.

Я

Не

Сдамся.

Директриса опять вызвала меня к себе и долго отчитывала. Раньше меня это пугало. Не так давно я начал просто слышать предложения, разбивая их на слова, а слова членил на буквы. Я поставил под сомнение существование речи. Связной речи. Если суть речи в том, что бы быть понятым, то существует ли она как РЕЧЬ, если я слышу лишь комбинации гласных и согласных? Бесконечный поток шипящих и сонорных в исполнении шепелявой директрисы. Я не слышу слов, значит, её речи для меня не существует. Или не существует меня, потому что я не понимаю слов существующей директрисы.

Её лицо существует отдельно от неё. Оно захотело стать маской. Стянутая кожа кажется безжизненной. Она управляет своими губами, которые не есть она, злобно вращает своими глазами, а лицо вышло из под контроля. Что и как бы она не говорила, щеки остаются неподвижными, лоб не покрывается морщинами, брови не поднимаются и не опускаются.

Она продолжает извергать буквы, а я думаю о ноже. Что появилось раньше нож, и осознание, что им можно резать, или потребность резать, идея ножа, явила его в реальность? Если идея ножа была раньше, то является ли тупой нож ножом, иными словами, существует ли он? Существует ли не пишущая ручка, половой орган импотента?

Если этого не существует, то, как определить существование человека?

Всё упирается в вопрос смыслов. Если есть смысл, есть и существование. Если смысла нет, то существования тоже нет?

Среда 16 мая

Я продолжаю мысленно расчленять объекты. Ручка, которой я пишу, кажется нам ручкой, но это и паста и колба, пружина и так далее. Летний лес и зимний лес это не одно и то же. Стол, это клёпки, спрессованные опилки, резиновая штука, которая натягивается на углы.

Если цельности нет в дурацких предметах, то может ли быть цельность в человеке. Сегодня мы свободны. Завтра женимся, что бы обрести хозяина. Или наоборот. Нас вечно, что то тянет то влево, то вправо. Категорий «низ-верх» больше нет, ведь мы на дне. Иногда я вижу стенки колодца, и они существуют. Но стоит кому-то меня отвлечь, они перестают существовать. Их видимость дело прошлого, а прошлого нет.

Четверг 17 мая

Сегодня я вспомнил, как давно думал, что понимал свой смысл жизни. Уча детей литературе, я выполнял важную функцию. Помогал детям, научится размышлять, анализировать, стремиться к красоте.

Но имеет это, какое либо значение, если и тут мы не увидим правды. Люди живут и без этих качеств, люди существуют. Люди веселятся и грустят. Имеет ли значение литература?

Достоевский стал великим. Но сейчас он мёртв, и ему глубоко все равно на свой статус. Перспектива смерти обесценивает всё.

– Я так больше не могу. Честно. Я хотел изменить свою жизнь. Я хотел бросить пить, перестать иметь мимолётные связи с женщинами. Научиться быть с одной. Я не рассказывал тебе, что встретил одну очень хорошенькую девушку? Нет? Ну так вот. Она вылитая Сонечка Мармеладова. Добрая, нежная, чуткая. Глаза такие большие-большие. И я как последняя, не буду говорить, кто ей изменил.