Тимур Штоль - Май. Дело Анны

«Коллизия, – шептала Лиза – это столкновение норм права, регулирующих одни и те же общественные отношения». Монитор старенького компьютера подвисал. Девушка едва шевелила губами. Тихо повторяла фразу из электронного учебника. Раскачивалась в такт словам на скрипучем деревянном стуле. «Сейчас снова заплачет», – одновременно думала она. Оттого слова определения не складывались в голове, не запоминались.

«Давай, Лизон, давай, учись, – заставляла она себя. – Это единственный шанс выбраться из клоаки, в которой ты живёшь». Она посмотрела на кроватку у стены. Перекладины её были завешены зелёным фланелевым одеялом, и что происходило за ним, не видно. Лиза посмотрела чуть выше. Плакат с изображением Билли Айлиш над кроватью закрывал кусок вырванных когда-то обоев.

– Что подруга, – заговорила девушка – я права?

Серые глаза Билли смотрели не мигая.

– Да знаю я, что из тебя собеседница так себе, – ухмыльнулась девушка.

В кроватке кто-то зашевелился и заплакал.

– Опять. Как же ты мне надоел! – рыкнула Лиза.

Она встала со стула, подошла и достала из кроватки бутылку с молочной смесью. Посмотрела через неё на лампочку под потолком. Прищурила глаз. Определила уровень жидкости. Достала плачущего ребёнка. Со вздохом уложила на руки и сунула ему соску в рот. Она наблюдала, как тот жадно хватает губами резиновый наконечник, звучно чмокает, и глотает содержимое.

«Зачем я это сделала? – думала Лиза, глядя на маленькую, зажмурившую глаза, физиономию. – Не будет никому хорошо – ни ему, ни мне».

Ребёнок затих, причмокивая тёплую смесь. Когда звуки прекратились, девушка решила, что ребёнок заснул и попыталась уложить его в кровать. Раздался плач. Лиза, стиснув зубы, снова стала качать малыша. Потом, нараспев, словно колыбельную заговорила:

– Всё-всё. М-м-м. Плакать быстро переста-ём. А то мама разозлится. Будет всем не хо-ро-шо.

Малыш притих. Девушка аккуратно положила его обратно в кроватку. Повернула ребёнка на бок. Вставила в рот пустышку. Грустно хмыкнула, глядя на маленькое личико. Тихонько вернулась к скрипучему стулу. Села. Достала из ящика стола наушники. В телефоне нашла песню. Билли запела про хороших девочек, и про то, что все они попадают в ад. Лиза смотрела на деревянную фрамугу окна. Думала о том, что нужно заработать денег и поменять окна на пластиковые.

За окном вечер весны набирал оттенки. Впитывал их. Смешивал на своей палитре. Потом накладывал мазки на нарастающий закат. Добавлял всё больше и больше тёмного.

–She’ll want the Devil on her team, – подпевала Лиза шёпотом.

Ребёнок снова заплакал. Дверь в комнату распахнулась, и в неё ввалился пьяный отчим.

– Сколько можно! – закричал он. – Твой байстрюк до утра орать будет? Мне надоело слышать его сопливые вопли!

Он шагнул к девушке и вырвал наушники. Телефон запел на всю комнату. Лиза вскочила со стула от неожиданности, которая сразу превратилась в злость.

–Ах ты урод! Ты что орёшь! Он бы спал, если бы ты, сволочь, тут не шатался! Нажрался опять! Пьянь! – Лиза замахнулась на него.

– Ты не смей на меня орать, профурсетка. Как ты, дрянь, с отцом разговариваешь?! – заплетался языком отчим.

Его пошатывало на нетвёрдых ногах из стороны в сторону. Руки неестественно болтались, в такт раскачиваниям.

Лиза шагнула к кроватке и начала качать за спинку. Скривила лицо, дразня плачущего сына. Кровать скрипела и тряслась в дрожащих, нервных руках.

– Каждый вечер одно и тоже! Я к сессии готовлюсь. Убирайся из моей комнаты. Козёл!

– М-м! К сессии?! – кривлялся отчим.

Он причмокнул губами и повращал ими, как диктор перед выступлением.

– Да тебя, проститутку давно нужно в три шеи из института гнать. Сидите оба на моей хребтине. Ты и ублюдок твой. Где его папаша? Спрашиваю?

Где его папаша Лиза хотела бы знать сама. Или не хотела. На вечеринке в честь окончания первого курса она напилась в дым. Познакомилась с каким-то полубогатеньким буратино там же, в периферийном ресторане. А потом она и её подруги поехали с ним и парочкой похожих буратин в сауну. Потому что хотелось продолжения банкета, икры, игристого вина и удовольствий. Она всегда предохранялась. Но что-то пошло не так. С презервативами, по уверению изготовителей, было всё в порядке. Но каким-то непостижимым образом Лиза забеременела. Узнала об этом через месяц. Заволновалась в середине июля. Когда её регулярный цикл не выдал ожидаемых месячных. Этого быть не могло. Потому что её физиология работала как часы с самого юного возраста. Лиза следила за своим женским здоровьем, больше чем за всем остальным. Поэтому на второй день отсутствия менструаций купила тест, чтобы прийти к врачу на приём уже с наличием отрицательного результата. Она была уверена.

Каково же было её замешательство, когда она увидела две полоски вместо одной. В то время, почти год назад, Лиза подрабатывала курьером. Потому, на следующий день, она методично скупила по упаковке различных тестов в тех аптеках, что встречались ей на пути. Все тесты показали наличие беременности.

Участковый гинеколог спросила, будет ли Лиза делать аборт. Лиза ответила, что подумает. Сейчас же считала, что нужно было соглашаться сразу, и не понимала, почему решила оставить ребёнка.

Возможно, на это повлияла недавняя смерть её матери. Ей казалось, каким-то символом – забеременеть через год после маминой кончины. Звучит, конечно, нелогично, иррационально. Но, человек такое существо, которым иррациональное движет в большей степени, чем каким-либо другим животным. Символы. Эмоции с ними связанные. Запахи, вдруг вызывающие откуда-то из глубин бессознательного воспоминания давно ушедших, забытых, но, видимо, важных для личности событий и ощущений.

Лиза не сделала аборт. Отчим, не возражал. Девушка наблюдалась регулярно и беременность выносила ровно. Перевелась на заочный.

Два месяца назад родила себе мальчика. Когда ей показали ребёнка она, вдруг, решила от него отказаться и попросила не приносить в палату. Акушеры понимали, что всякое бывает после родов. Сильно настаивать на изменении решения не стали, понимая, что скоро одумается сама. Первый день Лиза лежала в палате и смотрела на мамочек, которые тыкали в моськи своих детишек тёплыми мягкими сиськами. Детки, как слепые котята, ловили их жадными ртами и глотали молоко.

– Как оно? Приятно? – спросила Лиза у молоденькой мамаши напротив.

– Очень, – ответила та и посмотрела на неё то ли с сочувствием, то ли с гордостью.

На следующее кормление Лиза лежала рядом со своим пацаном. Сестра помогла ей принять правильную позу, и мальчишка сам нашёл её розовый сосок. Поначалу было щекотно, потом привыкла. Особого удовольствия не испытывала. Смотрела на маленькую рожицу и думала о том, как жить дальше. Понятно, что учиться на очном она больше никогда не сможет. С отчимом ребёнка не оставишь. Он подбухивает на регулярной основе.