Ольга Удачи - Что с тобой не так?

–Привет.

Анжела вздрогнула и повернулась.

–Нельзя так подкрадываться! Привет.

На её лице была растерянная улыбка. Я видел, что она смущена и вместе с тем рада меня видеть.

–Как ты? – спросил я как можно мягче.

–Всё в порядке, – ответила она, – как видишь, уже готова приступить к работе.

–Вижу, – улыбнулся я, – ты уверена, что готова? Насколько я знаю, шеф не торопит тебя с возращением. Мы справляемся.

–Знаю. Но я в порядке, правда.

В подтверждение своих слов она выпрямилась и победно оскалилась. Я был очень рад видеть её такой. Особенно после того вечного «не знаю». Я чувствовал наигранность в её словах и позе. Но и прежнего флёра забитого мышонка не ощущалось. Это уже внушало веру в то, что ей действительно лучше.

–Ты сильная, – одобрительно покачал я головой, – если понадобится какая-нибудь помощь, ты знаешь, где меня найти.

–Конечно.

Я уже почти вышел из кабинета, как почувствовал, что волна возбуждения снова накрывает меня. Стоя в дверях, я повернулся.

–Анжела, скажи, твой муж был хорошим человеком?

Девушка недоумённо смотрела на меня. Нельзя было не заметить её озадаченного вида.

–Да, – через минуту ответила Анжела, – он был… хорошим.

–Он не обижал тебя?

–Ну… у всех бывают трудные времена.

Другого ответа я не ждал. Продолжать было бы жестоко по отношению к ней и её чувствам.

–Прости пожалуйста, я надеюсь, что не обидел тебя своим наглым любопытством.

–Всё в порядке, – она изобразила улыбку.

Мне было дико стыдно. Но и не спросить я не мог. Опустив глаза, я поспешил выйти.

Рабочий процесс шёл на удивление продуктивно и ударными темпами. Я разобрал всю почту, ответил на письма недельной давности. Ну те самые письма, ответ на которые не предполагает дедлайна, а задачи, в них содержащиеся, слишком бессмысленные при тех энергозатратах, которых они требуют. Но я всё-таки нашёл в себе силы разобраться в них и даже оптимизировать их исполнение. От количества выполненных к обеду задач мой мозг щедро наградил меня порцией дофамина, и потому чувствовал я себя царём мира. Этого многоэтажного, похожего на гигантский муравейник, мира. Я совершенно позабыл и о дневнике, и о странном Стасе, и об Анжеле, с которой я, конечно же, столкнулся в коридоре по пути на обед. Мы перекинулись растерянными улыбками и, отведя взгляды в разные стороны, изучая стены офиса так, будто это не обычные стены, а произведения искусства, дошли до комнаты отдыха. Народу было немного, так как большинство предпочитало спускаться на первый этаж в столовую. Чайник уже вовсю кипятился, в воздухе пахло разогретым мясом и пюре, негромкие разговоры сливались в единый поток фонового гудения. Всё это создавало довольно уютную атмосферу. Я налил себе кипяток в кружку, где его появления уже заждался пакетик с «эрл греем», и уселся на угол стола. Я надеялся избежать разговоров. Говорить о работе я не хотел, о чём-то ещё тем более. Поэтому, прикинувшись шлангом, я спокойно наслаждался уединением со своими мыслями. Боковым зрением я наблюдал за Анжелой. Она больше не казалась мне потерянной и странной. На её лице была милая улыбка, с которой она ловко разливала оставшийся кипяток по кружкам сотрудников, прозевавших первую раздачу. Мне казалось, она чувствовала себя весьма комфортно, в её глазах не было печали. Я думал о том, как она преобразилась с того дня, когда я был у неё дома. Это и радовало, и вызывало много вопросов.

Анжела же на меня совсем не смотрела и ничего не спрашивала. С другой стороны, о чём она должна была меня спрашивать. Она, в отличии от меня, не придавала никакого значения моей находке в столе. Плавно мои мысли опять устремились к загадочной личности Стаса. Интересно, что может заставить ребёнка стать таким злым и жестоким по отношению к своим близким. Или это некая врождённая особенность, генетически заданная. Он ничего не говорил о своём детстве до смерти матери. Ни о том, как он жил, ни об отношениях с ней. Казалось, он вообще не скорбел. Хотя я, кажется, уже понял, что каждый имеет право переживать боль по-своему, и совершенно не обязательно говорить об этом, показывать это. Неужели ненависть к Анжеле была обусловлена его перманентной ненавистью ко всем. Но появление сестры и тётки никак не зависело от него, тогда как женитьба, надо полагать, стала его личным выбором. Зачем было жениться на человеке, которого ненавидишь? Зачем этот мазохизм? Впрочем, возможно, Анжела совершила некий проступок, который он ей не смог простить. Но опять же, почему было просто не развестись? От недостатка фактов в моей голове выстраивались всё более странные и бессмысленные гипотезы. Я постарался отвлечься и, вопреки недавнему желанию помолчать, повернулся к сидящему рядом со мной коллеге.

–Игорёк! Говорят, ты собираешься в отпуск в Финляндию? Планируешь ли ты посетить страну мумми-троллей?

***

День прошёл быстро, продуктивно. Разговор за обедом поднял мне настроение, я узнал много нового о Финляндии. Оказывается, Игорёк едет туда не в первый раз. У него там живут друзья, старые из России и новые финны. Мне и самому захотелось отправиться туда при первой возможности. Особенно меня привлекло обилие саун и групп тяжёлого металла, и тех и других приходится на душу населения больше, чем в любой другой стране. Очень заманчиво. Я размышлял об этом ещё с полчаса, как вернулся в свой кабинет. После я быстро смог сконцентрироваться на рабочей задаче, так как позвонил заказчик и в срочном порядке просил разъяснить ему два важных (по его мнению) вопроса, возникшие в связи с последней доставкой. Это не было утомительно, с адекватными людьми вообще работать не утомительно, сколь сложные бы не складывались ситуации. Я закончил еще до того, как истекло рабочее время, и решил заварить себе кофе, но передумал и открыл браузер. «Почему люди рождаются злыми?» спросил я у поисковика. Шведские учёные, как было сказано на сайте «Social new», злыми не становятся, а рождаются. «Симптомы того, что человек будет убивать проявляются ещё в детстве» утверждал некий Брайан Мастерс, биограф серийных убийц. Даже примерный возраст указал – пять лет. Судя по всему, у него было много оппонентов, утверждавших, что криминальное будущее зависит от генетики только на пятьдесят процентов, остальное берёт на себя социальная среда. Неоднозначненько. Что там ещё есть? Статья на сайте психологов (он именно так и назывался) предложила мне на выбор две гипотезы. Первая заключалась в том, что человек по природе злой и агрессивный, а социум, и в первую очередь школа, учит его сдерживать эту агрессию, пропагандируя и обучая добрым поступкам. Вторая гипотеза была прямо противоположна первой, а именно, что человек изначально рождается добрейшим существом, а уже социум учит его быть злым. Лично автор придерживался второй гипотезы, о чём сразу сказал и начал объяснять почему, правда совершенно игнорируя доказательную базу. Как-то не научно что ли. Сплошная вода. «Десять признаков плохого человека». Отлично. Наслаждаются несчастьем других, имеют склонность контролировать людей, жестоки, нечестны, плохие друзья… Наверно, они ещё сквернословят и не уважают старших. Версии про чистый лист, которым рождаются дети, я даже читать не стал. Конечно, генетическая память вообще никакой роли не играет. Tabula rasa. Я был несказанно разочарован. Хотя и не удивлён. Каков вопрос, таков и ответ. На что я вообще рассчитывал. Конечно, можно было удовлетвориться простым объяснением, что зависимость от генетики пропорциональна зависимости от средовых факторов, и при этом не особо погрешить против истины. Но мне было этого недостаточно. Это всё объясняло и одновременно не объясняло вообще ничего. Я начинал понимать, что копать придётся глубже, чем я планировал, если действительно хочу разобраться. А я хочу? Разобраться в чём? Я подумал об Анжеле. Честно ли это по отношению к ней, её семье? Ответа на этот вопрос у меня не было.