Татьяна Дегтярева - Верные спутники моей жизни

© Татьяна Дегтярева, 2021

ISBN 978-5-0051-4658-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Верные спутники

моей жизни

Памяти дорогой сестры Анны посвящаю

Автор представленных в этой книге литературоведческих очерков не является критиком. Она – неравнодушный к талантливому литературному слову обозреватель, который ценит творчество каждого, о ком пишет. Хорошо понимая, что каким бы объективным и точным ни было видение того или иного произведения, оно только силуэт, контур того, что талантливое произведение собой представляет. Даже приличный обзор – это только ориентир в мире литературы, но не она сама, и потому цель таких работ автора, – поделившись впечатлением, обратить внимание на то, что взволновало.

В своей многолетней библиотечной работе Татьяна Дегтярева стремилась возможно полнее раскрыть этическое и эстетическое видение творчества того или иного автора, по движению сердца отдавая предпочтение оренбургским писателям.

В одном из писем дочери Фёдор Тютчев заметил: «… в сущности, лишь в самые первые минуты ощущается поэтическая сторона всякой местности. То, что древние именовали гением места, показывается вам лишь при вашем прибытии, чтобы приветствовать вас и тотчас же исчезнуть…». Каждый раз, рассматривая проблематику творчества того или иного автора, Татьяна Дегтярёва не забывает исследовать

и это соответствие художника слова «гению места» своей родины.

Татьяна Михайловна Дегтярева – постоянный автор литературно-художественного и общественно-политического журнала писателей России «Гостиный Дворъ». В 2011 году за свою работу о С. Т. Аксакове «Зорко одно лишь сердце» она получила звание лауреата литературной премии имени Валериана Правдухина.

«Русская вера во всемогущество слова, которое сказанное миру, за Богом, не пропадет, взойдет, как посеянное зерно, и непременно принесёт свой долгожданный, трудом души востребованный плод».

В потоке многотрудных государственных задач, стоящих сегодня перед Отечеством нашим, считаю первостепенно значимой задачу всевозможной защиты подлинной (отстаивающей традиции русской классики) культуры и прежде всего – честного российского писательства.

Да, без экономического и военного могущества мы никуда. Но куда мы без сознательного, духовно укорененного человека, без его четкой гражданской позиции? Куда мы без веры в нерушимость нравственных основ жизни, без благодарной памяти о своем прошлом, из которой и вырастает любовь к нашей малой и великой Родине? И куда мы без осознания того, что успех страны зависит, «не от провозглашенных идей, а от людей» (Питер Брук), и потому не экономика как таковая, а прежде всего личность, духовный уровень граждан, создающих и экономические, и всякие другие блага общества, – источник нашей государственной силы.

Но что прежде всего форми [рует личность? Что помогает человеку, особенно юному, ощутить себя наследником культурно-исторической традиции, осознать историческую роль России и свою причастность к ней? Конечно, книга честного и талантливого писателя. Задуматься над произведениями таких писателей – значит всерьез задуматься о судьбе России, ее народа и с отрадой ощутить тепло высокого родства многих поколений наших соотечественников, их связанные с нами светлые надежды.

И своими небольшими литературными работами я хочу хоть в какой-то степени обратить внимание на вышесказанное, напомнив слова Николая Бердяева: «Не в политике и экономике, а в культуре осуществляются цели общества. И высоким качественным уровнем культуры измеряется ценность и качество общественности…».

Первое слово о классиках.

«Наказание талантом – это, прежде всего взятие всякой боли на себя, десятикратное, а, может быть, миллионнократное (кто сочтет, взвесит) страдание за всех и вся».

Как жаль, что зачастую не успеваем мы вовремя сказать человеку доброе о нём. Вот и у меня часто не получалось это – сказать вовремя. Но ведь кому и сказать. И как найти те самые, не общего выражения слова, которыми хоть как-то могла обозначить я свое отношение к тому, что значит для меня это имя – Виктор Петрович Астафьев.

Среди многих авторов, даривших мне удивительные мгновенья радости и боли, счастья и муки, имя Виктора Петровича Астафьева стоит в их первом ряду и светит своим особым, всегда тревожащим душу светом. Наполненное блеском самобытного таланта, глубокой мыслью, горячим сочувствием ко всему, о чём пишет, творчество Астафьева погружает нас в особое пространство русского миропонимания и мироощущения, каким оно было в середине 20-го столетия. Произведения писателя – это, одной стороны – задушевная песнь земле и людям, которые его взрастили, с другой – горестно тревожное раздумье о судьбе русского человека, прошедшего через невиданную доселе войну. Перелистываешь страницу за страницей и не перестаешь удивляться пристальности авторского взгляда на вещи, глубине сердечного чувства и великолепному такту, с которым это каждый раз выражено.

Своим словом писатель так касается самых тонких струн души, что, потрясенная, она то замирает, то вдруг взлетает ввысь, и ты каждый раз не умеешь объяснить, вследствие чего открываются в твоем сердце сокровенные глубины. И одно из блестящих подтверждений этому повесть писателя «Пастух и пастушка».

Уже вступление к ней выхватывает тебя из дня насущного и вместе с сухим неласковым ветром несёт по пыльной удушливой степи к ногам с трудом бредущей женщины. Ты не знаешь, кто она, что она, но почти сразу тебя пронизывает и насквозь потрясает созданная словом мастера мелодия «беспредельной, вечной, всегда заново переживаемой, никогда и никем до конца не испитой и неразгаданной человеческой печали». Мелодия эта в разных вариациях, с разной силой и многообразием оттенков звучит из произведения в произведение писателя. Острой тонкой иглой она пронизывает сознание, будоражит наше благополучие, выставляя суровый счет дню сегодняшнему.

Не случаен и подзаголовок к повести – «современная пастораль». В словаре Т. Ф. Ефремовой читаем: «Пастораль – произведение искусства или его часть идиллически изображающее сцены сельской и пастушеской жизни». Повесть Астафьева – это пастораль войны, произведение о невозможности какой бы то ни было идиллии в нечеловеческих условиях невероятной той войны, то есть это антипастораль.