Рауфа Кариева - Куда и как, когда, зачем и где? Роман в трех частях. Часть первая

У моей бабушки от такого известия началась депрессия. Надия? Колдовала? Хотела отбить мужа?

Мавлюда отказывалась во все это верить.

Был с особым пристрастием допрошен Ибрагим. Замечал ли он признаки женского внимания со стороны Надии? Оказывается, замечал. И очень удивлялся. Во-первых, мой дед был гипертрофированно порядочным человеком. И он недоумевал: это же сестра жены, как же так, что происходит, как можно? А во-вторых, он удивлялся. Неужели он может быть в свои 55 лет интересен молодой красивой женщине 30 лет?

ТакИбрагим своими признаниямиподтвердил вероятность заказа колдовства.

Действительно, возможно, что Надия устала от своих неудач, и решила увести мужа у сестры. Сестра мужем не особо дорожила (так казалось Надие), постоянно с ним ссорилась. Дети у нихуже были взрослые. Вполне вероятно, что она решила: можно попробовать. Деду хоть и не так мало лет, но он все равно красавец. Он здоровый и очень хозяйственный мужчина. А то, что колдовство, заказанное Надией, имело незапланированный исход, объясняется очень просто. Много людей берутся за это пикантное ремесло, не считая, что нужно серьезно ему обучаться. Также долго и усердно, как и врачиучатся! Вот и получается непредсказуемость! И это ремесло очень опасно, тем более, если за дело берется дилетант.

История с болезнью, выявленной особым способом причиной этой болезни, и смерть сестры, нанесли моей бабушке оченьболезненную психологическую травму. О которой она и поведала мне – своей внучке, много-много лет спустя.

«Законная благодарность»

Мой отец, Бакшан Таймурзаевич, умер в 2003 году. В полной нищете. На чужбине. В захудалой уездной больнице для умалишенных. В одиночестве.

Обстоятельства смерти моего отца являются для меня огромным грузом, который я несу поныне и буду нести до конца своих дней.

Я ничем не смогла скрасить существование отца в последние годы его жизни. Мое материальное положениеи социальный статус не позволили мне это сделать.

Четверть века из моей жизни было потрачено на скитания по чужой стране. Я все эти годы была без мужа, без прописки, без жилья, без имущества, одна с ребенком. Я часто теряла работу, а также переезжала – в поисках лучшего места и постоянного, более надежного, чем арендованное чужое жилье, пристанища. И не находила их. Все эти годы я скиталась по чужим углам, из которых меня регулярно выселяли.

Столь неблагополучное существо, конечно, не смогло избавить отца от пребывания в такой страшной больнице. Но, понимая, что я и не могла бы сделать что-то для отца по объективным причинам, я все равно считаю себя виноватойперед ним.

Однако есть один интересный момент нашего бытия. До него я додумалась недавно. Это важно для понимания жизни вообще.

Говорят, что человек видит жизнь сквозь свои собственные очки – духовные. Эти очки – призма его души. Что есть в душе, порой даже неосознанно – отражается в избирательном видении окружающего. Если в тебе много обид – видишь несправедливость вокруг. Если в душе таится грех – постоянно встречаешь на своем пути таких же грешников. Также говорят, что имеешь в душе – то и привлекаешь, притягиваешь в свою жизнь. Если все время в душе злишься, то обязательно тебе попадаются особые хамы, которые тебя доводят до белого каления. Это – одна сторона бытия.

Вторая сторона – это проявление человеком агрессии противкакого-то качества, на самом деле подчеркивающей, что именно этот человек является носителем этого качества. Например, если муж изменяет жене, то он, как правило, патологический ревнивец, и постоянно упрекает жену в мифических изменах. Также алкоголику всегда мерещится, особенно если он закодирован, что все вокруг явные алкоголики. И такой «трезвенник» постоянно делает всем замечания, что «все много пьют», критикует их.

По аналогии с этими двумя сторонами бытия, я смогла понять еще одну его грань. Объясню на примере своего отца.

Я, как ребенок своего отца, которого он вырастил и выучил, ОБЯЗАНА была позаботиться о нем в старости. Но не смогла.

Однако вокруг были еще люди, которым мой отец в течение своей жизни сделал много добра – включая помощь в получении высшего образования, он заботился о них также, как о своей семье, оказывал существенную материальную поддержку, вплоть до покупки квартиры – в сумме им он сделал даже больше, чем своим детям. Но что интересно, именно эти люди, когда мой отец лежал в этой страшной больнице, сочли своим долгом – в благодарность за все, что им мой отец сделал хорошего – проявлять не заботу о нем, не помощь, не поддержку – НЕТ! Они считали, что для благодарности достаточно всего лишь осуждать меня. За то, что не могу помочь своему отцу. И не ленились они для этого приезжать из другого города, чтобы навестить моего отца, поужасаться условиям, в которых он живет. Не – чтобы помочь. А – чтобы тяжелым немигающим взглядом «одарить» меня. Никчемную такую. Потом пошептаться кое с кем на эту тему, поцокать и покачать головами.

Это всея вспомнила не для упрека в адрес этихлюдей. Я только пытаюсь оформить в слово то, что я поняла: даже неосознанно, тяжесть несовершения того, что нужно было совершить, и спровоцировала у этих людей чувство осуждения меня. По аналогии – если в душе есть злость, кто-то обязательно разозлит тебя еще сильнее.

Осудить легче (менее затратно), чем помочь. На подсознательном уровне эти люди (их душа) понимали, что они должныбыли помочь моему отцав одинаковой со мной степени. Но духовная бедность, проблемы бытия, свои заботы и дела своей семьи (у всех людей ведь забот полон рот) – все это вместе, не давалоправильной мысли о долге пробиться наружу. Вместо этого захотелось вроде как приобщиться (ведь мой отец всегда присутствовал в их жизни), а процесс осуждения другого человека (меня) давалим возможность хотя бы иллюзорно поучаствовать в важном деле. Осуждение дало возможность немного собой полюбоваться – вот я, какой благородный, жалею старика, а непутевая дочьничего для него не сделала. И по душе у них, я предполагаю – разливалосьтепло от осознания своего благородства….

Вывод я делаю такой. Если кто-то кого-то осуждает за несовершение (совершение) чего-то, что осуждающий считает важным, то это явный признак, что именно это (важное) должен сделать сам осуждающий. Должен – в гораздо большей степени, чем осуждаемый.

Мои воспоминания прошлоговыглядят как кино. Экран расположен внутри моей головы (или сознания?). Кинофильм «крутится», как круговое кино – объемно. Я сама участвую в событиях, но на экране я – тогдашняя. А я – сегодняшняя – тоже рядом. Но это наблюдатель – со стороны.