Людмила Андреева - Розы славы и любви

Нет, не все. Иван с этим не согласен. Определенно, у ребенка была склонность к музыке. Этого нельзя отрицать. И он, стал приносить домой пластинки. Когда Иван ставил ее в проигрыватель, Мишутка, ставший к этому времени вполне сносно ходить, подходил к отцу, вцеплялся ему в ноги и слушал музыку, словно боясь пропустить мимо себя льющуюся мелодию. Народные песни, эстрада, классика, джаз… – без особого разбора. Рина морщилась, но ничего не говорила. Пусть, мол… но, в конце концов, предложила сделать некую систему.

– Ты его сейчас заставляешь слушать, что ни попадя и, в его голове не сформируется никакого вкуса… представляешь, какую кашу сейчас ты завариваешь?!

– Ну, а что теперь делать? Ребенок тянется к музыке, зачем же его лишать… ― обескуражено пробормотал Иван.

– У нас с тобой нет музыкального образования, и, мы можем навредить, понимаешь? ― Рина посмотрела на мужа. ― Может, он сам подрастет и выберет то, что ему нужно… а, сейчас, пусть все идет, как идет…

– Ты, предлагаешь пустить все на самотек?..

– А ты – что можешь предложить?.. ― вопросом на вопрос ответила жена. ― Говорю же, как бы не сделать хуже… Он же сейчас как пластилин – лепи, что хочешь… но, не слишком ли мы с тобой спешим, торопимся?.. Или же, давай ему слушать определенную музыку. А то, все в одну кучу валишь! Говорю же, пусть все идет как идет, а станет чуть побольше – отдадим Мишутку в музыкальную школу.

«Рина, скорей всего права… ― Иван смотрел, как сынишка возился с игрушками на полу. ― В школе учат по программе… а, что я могу дать ему в этом отношении?..» У них в деревне урока музыки вообще не было. Если не считать редких занятий пением под балалайку школьного завхоза, по совместительству. Это сейчас – все условия для детей создают, а во времена его детства в их деревне о таком и не мечтали. К тому же была война, которая все занимала собой. Все они, – и стар и млад, жили по девизу: «все для фронта, все для победы!» Скидок не было никому.

Со временем, Мишуткина тяга к музыке стала до того явной, что переехавшая жить к ним бабушка (мать Рины) стала всерьез называть внука не иначе как музыкантом. Тот из своих ручонок не выпускал маленькой гармошки, подаренной на день рождения отцом. То и дело пиликал на ней, и со временем, у него стали выходить более-менее стройные звуки, хоть и весьма отдаленно, но похожие на некоторые популярные мелодии…

– Нет, определенно, его нужно записать в музыкальную школу!.. ― заявила, наконец, бабушка. ― У ребенка – дар и, негоже, чтобы он зачах! ― …так что, Мишутка, с новой скрипочкой в руках, пошел в музыкальную школу раньше, чем в обычную…

Ну, естественно, когда получаешь то, что тебе нравится – с лихвой, интерес и тяга к нему спадает… так и у маленького Миши. Через некоторое время, ему прискучило все это, и он тайком стал пропускать занятия. Не так, чтобы очень, а понемногу. Не мог отказать себе погонять мяч с мальчиками из соседнего двора, аккуратно положив скрипку на траву возле небольшого куста. Мальчик он ответственный, весь в отца. Миша не хотел огорчать родителей днями пропадавших на работе, старался. На бабушке лежало все их немудреное хозяйство, в том числе и забота о любимом внуке. Вскоре они стали иметь общие тайны.

Как-то раз (наверное, еще учась в классе третьем или четвертом) Миша катаясь с друзьями на велосипеде неподалеку от дома, оказался в небольшом перелеске, где и наткнулся на грибы. Там Миша набрал целый целлофановый пакет и когда повез его домой, не заметил выпирающий маленький выступ на конце бордюра. Со всей скоростью он налетел на него так, что вылетев из седла сделал головокружительное сальто и оказался распластанным на асфальте. В голове у него отчаянно зазвенело. Придя через какое-то мгновение в себя, он увидел обступивших его испуганных товарищей. Автоматически сев, он машинально провел рукой по животу и поднял ее к лицу. На руке была кровь. Находясь в шоке, он медленно встал на дрожащие ноги и пошел по направлению к дому. Двое его друзей помогли ему с велосипедом – подняли его на четвертый этаж, где в то время жил Миша со своей семьей.

Когда дверь открыла бабушка, он стараясь сохранить невозмутимость, протянул ей мешочек с белыми грибами и тихо произнес:

– Свари, пожалуйста, суп…

Бабушка, увидев внука в порванной на животе рубахе и всего окровавленного, с распоротым животом, всплеснув руками ужаснулась:

– Убился!.. Господи, мальчик мой!.. Как же это ты, а…

– Я тут упал и поцарапался маленько. Ты, бабуля, только маме ничего не говори, ладно?.. ― и пошатываясь, направился в ванную комнату.

В ход пошли все домашние запасы йода и зеленки… и, надо воздать должное, он мужественно вытерпел все процедуры обеззараживания внушительной раны, которую пришлось зашивать в школьном медпункте. Конечно же, произошедшее нельзя было совсем утаить от родителей, но они обо всем узнали значительно позже, когда рана уже затянулась. Ито, совершенно случайно, от соседки, матери одного мальчика бывшего с их компанией. Все тайное, когда-нибудь да становится явным…

– Так, товарищ партизан, – сказала вернувшаяся с работы Рина. – Ну-ка, признавайся, что же произошло с тобой?..

Миша хлопая глазами недоуменно спросил:

– Когда?

– А то, ты не знаешь?! – Рина строго посмотрела на сына. – Почему, обо всех происшествиях я должна узнавать от чужих людей?.. – тут она обернулась к матери. – А ты – куда смотришь, мама? Почему ты молчишь о том, что наш Мишка распорол свой живот?..

Бабушка взглянув на покрасневшего, до самых кончиков ушей, внука простодушно произнесла:

– Чай, все обошлось! Зачем вас зря беспокоить ерундой!..

Рина взорвалась:

– Ерундой?.. – она быстро подошла к стоящему в двух шагах сыну и выдернула из-за пояса спортивных брюк заправленную рубашку, задрав ее на обнажившимся шраме, красовавшемся наискось живота. – И это безобразие – ты называешь ерундой? А, ведь могло бы быть и гораздо хуже!..

– Но мама, у меня же все зажило, зачем говорить о том, что не стоит внимания… – робко произнес Миша. – Я уже не маленький, чтобы бегать со своими жалобами к тебе…

– Запомни раз и навсегда, что все касающееся тебя – для родителей заслуживает не только пристального внимания… – она тряхнула его за плечи и смотрела прямо в детские глаза. – Пойми, мы с папой всегда будем тревожиться за тебя… Ты наш сын. Для нас – ты наше будущее и все, что происходит в твоей жизни – это все непосредственно касается и нас! – Рина прижала к себе голову сына и поглаживая его вихры произнесла: – Пожалуйста, не забывай это…

– Мама, ты только не сердись, пожалуйста… – он шмыгнул носом, – Я хотел сказать, но боялся, что ты будешь нервничать и ругаться… а, бабушка тут ни при чем. Это я ее попросил, чтобы она тебе ничего не говорила.