Софи Цой - Красный Маскарад. Роман о любви, зависимости и рок-н-ролле

Я искренне верила, что он придет. Во мне пела любовь. Я накрасилась и распустила волосы. В библиотеку я пришла за час до назначенного времени, потому что сидеть в комнате было просто невыносимо.

Половина двенадцатого. Придет ли?

Без пяти двенадцать. Я все еще жду.

Двадцать минут первого. Я уже совсем потеряла надежду, как вдруг услышала приближающиеся шаги. Я задрожала, ведь я никогда не делала того, на что решилась сейчас.

– Челси? – Эрик вглядывался в темноту. – Ты здесь? Челси?

– Да! Да, иди сюда.

Я сделала несколько шагов вперед, и мы оказались напротив друг друга. Я не знала, как начать.

– Эрик, – я опустила глаза, – послушай, мне очень стыдно, что я вела себя так… Ну ты понимаешь. Я попала сюда, и жизнь казалась адом, но потом появился ты. И ты особенный, это сразу видно. Я убивала в себе это чувство, но теперь…

– Подожди, Челси, что? – голос Эрика прозвучал недоверчиво.

– Я, – как же мне страшно. – Я люблю тебя, Эрик!

Можно смело поздравить себя с тем, что девушка первой призналась мне в любви, и тут же посочувствовать, ведь я не могу ответить ей взаимностью. Пока Челси безуспешно пыталась справиться с нахлынувшими на нее эмоциями: то и дело всхлипывала, вытирала рукавами своей кофты слезы на лице и смотрела на меня печальными глазами, в моей голове в бешеном ритме одна мысль сменяла другую. Я прекрасно помнил слова Рейчел Моэм о том, что не должен потакать Челси, и способствовать тем самым ухудшению ее психического состояния, но, если я сейчас разобью ей сердце, то едва ли это приведет к чему-то хорошему. И с чего вдруг она решила, что любит меня? Она меня совсем не знает. Черт! Надо было трахнуть ее тогда в туалете, и, может быть, вся эта хрень сейчас не происходила бы! Что же делать?

Время поджимало. С каждой минутой моего молчания, всхлипывания Челси становились все отчаяннее. Она ждала от меня хоть какой-то реакции на ее признание.

– Послушай, Челси, – начал я не слишком-то уверенно, – я польщен твоим признанием, но пока не могу сказать тебе нечто подобное. Ты мне нравишься, правда…

– Остановись, Эрик, не оправдывайся, – прервала Челси мою речь и взяла меня за руки. – Я все понимаю. Это был мой выбор – признаться тебе в чувствах, и я не ждала, что ты ответишь мне взаимностью. Но, если я тебе действительно нравлюсь, то может нам стоит попробовать? Ну, вроде как встречаться?

По лицу Челси было видно, как тяжело ей дались эти слова. Она кромсала и резала свою женскую гордость на мелкие кусочки, предлагая себя тому, кто не слишком-то хотел ей обладать.

– Да, думаю, стоит попробовать. Ведь что нам терять? – как можно веселее постарался ответить я. – Тем более что у нас точно есть что-то общее, раз мы оба оказались здесь.

Молодец, Эрик, пошутил, так пошутил!

Осторожно отпустив руки Челси, я обнял ее. Эти объятия с натяжкой можно было назвать любовными, скорее успокоительными. Ее дрожащее тело льнуло ко мне так по-детски доверчиво, что руки просто не опускались ниже талии.

– Пойдем, хочу тебе кое-что показать, – произнесла она, и я выпустил ее из своих объятий. – Я часто хожу в библиотеку по ночам и листаю подшивки старых газет. Сегодня я наткнулась на интересную статью об этой клинике, точнее о Рэдвилл Холле и его владельцах от 1992 года. Ты не поверишь, но психолог Моэм на самом деле Рэдвилл и мы сейчас находимся в ее родовом поместье.

Челси показала мне статью в местной газете под названием «Трагические события в Рэдвилл Холле». Если вкратце, то речь в ней шла о том, что 17 сентября 1992 года владелица поместья Вероника Рэдвилл была убита своим мужем, который будучи пьяным в стельку, столкнул ее с лестницы. Женщина сломала шею. Также сообщалось, что семилетняя дочь супругов – Рейчел, стала свидетельницей преступления. Дальше журналист рассказывал о семье Рэдвиллов. Вероника Рэдвилл была профессиональной пианисткой, ездила с концертами по миру, записывала фортепианные партии для песен многих известных артистов лейбла… Постойте-ка, да это ведь лейбл, с которым у нашей с Дэном группы контракт. Какое совпадение. Сотрудничая на лейбле с другими музыкантами, она и познакомилась со своим будущим мужем Алексом Крамером. Знакомое имя… Кажется, так звали вокалиста известной в 80-х рок-группы. Черт, не помню ее название. В общем, смысл статьи сводился к тому, что трагическая смерть Вероники Рэдвилл была предсказуемой, потому как ее муж злоупотреблял алкоголем, ревновал ее к каждому столбу, и к тому же его музыкальная карьера не ладилась, в то время, как ее шла в гору. Одним словом для журналиста все было очевидно. Интересно, если он все предвидел, что же тогда не спас миссис Рэдвилл? В конце статьи мельком упоминалось о том, что Алекс Крамер покончил с собой в тюрьме, а Рейчел взяли на воспитание близкие друзья семьи Уильям и Элизабет Моэмы.

– Какая жуткая история! – констатировала Челси, когда увидела, что я закончил читать статью. – Не удивительно, что эта Моэм такая суровая. Бухой папаша на ее глазах убил мать. Я бы после такого на всю жизнь осталась заикой или замкнулась в себе.

– Думаю, самое страшное то, что она каждый день общается с людьми, которые своим поведением так сильно напоминают ее отца, – мрачно произнес я.

– Да ладно тебе, Эрик. Мы же ведь лечимся, разве нет? Вряд ли твоя милая мордашка напоминает ей об отце-дегенерате.

Меня поражало, насколько быстро у Челси менялось настроение. Вот только она рыдала из-за неразделенной любви, потом ужасалась истории семьи Рэдвиллов, а теперь беззаботно болтает, что у меня милая мордашка, будто бы я щеночек, и, запустив свои руки в мои волосы, считает, сколько у меня кудряшек.

Благополучно спровадив Челси, то есть, проводив ее до комнаты, и чмокнув в губы на прощание, я, наконец, оказался один. Как только я положил голову на подушку и закрыл глаза, тут же заснул. Во сне я опять видел женщину в красном платье, только теперь она шла по темной аллее, а я следовал за ней. И вдруг она обернулась и вместо лица, я увидел морду панды, и панда сказала мне: «Эрик, вставай я принес тебе Самбуку». Что за?!

Я приехал в клинику рано утром. Медсестра Элли, внешний вид которой остался таким же порнушным за время моего отсутствия, сказала, что к пациентам раньше восьми часов нельзя. Но я убедил ее, что Эрик будет не против моего столь раннего визита, и сделал пару комплиментов ее внешности. Даже не хочу вспоминать каких, потому что все они были полным фуфлом.

Я надел плюшевую голову панды, купленную недавно в супермаркете, и зашел в комнату Эрика. Он спал с открытым ртом, вцепившись руками в подушку, и только что слюни не пускал. Эрик выглядел почти, как невинный младенец, только вот вместо молока предпочитал виски. Я обошел кровать, улегся на нее и начал повторять, сначала тихо, а потом все громче и громче: «Эрик, вставай я принес тебе Самбуку». Через пару минут он открыл один глаз и недовольно пробурчал: «Может быть бамбука? Ты какая-то неправильная панда». И тут до него дошло!