Людмила Волынская - Осенняя сказка

Надев старую болоньевую куртку, сунув туфли в глубокие калоши, свекровь вышла на веранду, впустив в теплую кухню холодную струю воздуха.

Лидка поежилась. Налив кофе, она села за стол и уставилась в окно. Машинально помешивая сахар, она созерцала серое осеннее утро. По небу плыли тяжелые свинцовые тучи. Резкие порывы ветра немилосердно терзали пожелтевшую листву. Она не любила утро в любое время года. По утрам она всегда ощущала душевную тяжесть, а вечера, наоборот, пленяли ее своим очарованием. Видно, так уж она была устроена. Попивая кофе и ощущая, как с каждым новым глотком вливается в нее живительная сила, Лидка сознательно старалась растянуть эти минуты.

– Одевайся потеплее, – донесся с веранды голос свекрови. – Ветер с ног так и сбивает.

– Хорошо, – ответила Лидка, приводя себя в порядок.

И этого она не любила. В молодости хотелось эффектно выглядеть. А сейчас от этого желания остались жалкие крохи – не выглядеть бы хуже других. Надела теплый голубой свитер, узкие черные брюки, так сяк подкрасилась, прошлась расческой по волосам – и порядок.

Как обычно, бросила на ходу:

– Вань, вставай! Слышишь? Просыпайся! – но сегодня не хотелось даже смотреть в его сторону.

Взглянув на часы, она засуетилась. Облачилась в теплое двубортное пальто, бросила в сумку зонт и резко открыла дверь.

Тотчас ее обдало холодной волной. Перекинув сумку через плечо, она закрыла дверь и, сутулясь, побежала к калитке. Свекрови во дворе не было. Кроликов кормила. Захлопнув калитку, Лидка понеслась стрелой по узкой полосе тротуара вдоль кустов и заборов, за которыми в глубине сонных садов прятались дома. Шумел заплутавшийся в листве ветер, да пронзительно каркало воронье.

Не зря она так спешила. Успела-таки вскочить в полупустой автобус. Вот теперь и передохнуть можно. За пять лет успело уже все примелькаться здесь: длинная череда частных домов, местный магазин, пара торговых ларьков, хозяева которых постоянно враждовали между собой. Железнодорожная полоса со шлагбаумом, за которой начинались двух- и трехэтажные дома. Далее следовал главный корпус государственного университета, который еще при Лидкиной памяти назывался попросту педагогическим институтом. Раньше Лидка считала студенческую братию особой привилегированной кастой. По сравнению с ними она казалась себе жалким гадким утенком, которому никогда не примкнуть к стае белых лебедей. Подружившись с Соней, она примкнула к этой братии совершенно иным образом и к своему разочарованию не обнаружила в ней ничего лебединого.

Миновав центральную городскую площадь, автобус поворачивал к мэрии. Здесь в сравнительно новой части города все выглядело респектабельно. Множество фирм и дорогих магазинов привлекали взгляд вывесками и витринами. Перед ними, словно соревнуясь в первенстве, красовались шикарные иномарки. По вечерам здесь всегда было людно. Как мотыльки на свет, слеталась молодежь к ярко освещенным барам. Притягивала их красочная вывеска фальшивой жизни. Лидка и сама когда-то не раз попадалась на эту удочку, превращаясь из золушки в принцессу. Когда карета снова превращалась в тыкву, становилось обидно, словно ее обманули. Но обижаться было не на кого. Как говорится: «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад».

Внезапно Лидка поймала себя на мысли, что сегодня, куда бы ни упал ее взгляд, память почему-то постоянно убегала в прошлое. Возможно, неосознанно она пыталась сравнить свою жизнь до замужества и после него. А оно разделяло эту жизнь на две разные, словно тот шлагбаум у переезда.

Уже с моста, под которым, переплетаясь стальными лентами, сходились и расходились рельсы, Лидка увидела автомобильную стоянку. За ней виднелось здание, в котором находилась администрация завода.

Вот, наконец, и ее остановка. Тридцать метров по тротуару вдоль дороги, еще метров двадцать вдоль сиротливо чернеющих клумб до проходной, обычное « доброе утро», звон ключей в согнутой ладошке и… милости прошу к нашему шалашу.

«Шалаш» был небольшим продолговатым с единственным двухстворчатым окном. Четыре компьютера – по два у каждой стены, вешалка да зеркало рядом с ней. Вот и все царство. По стене поплелся одинокий вазон. Он да в придачу большой красочный календарь на стене хоть в какой-то мере обогащали этот убогий колорит.

Нацепив на крючок пальто, она посмотрела в зеркало. Машинально посмотрела, по привычке. Это Соня могла по полчаса вертеться перед ним и, надо сказать, не зря вертелась.

До начала рабочего дня еще оставалось минут пятнадцать, но Лидка не любила тратить время попусту. Включив компьютер, она принялась разбирать стопку бумаг. Соня явится минута в минуту, ее ждать нечего. Это в Лидкину глушь автобус раз в полчаса ездил. А Соне спешить было некуда. Из центра, где она жила, до завода всего-то три остановки. Любой маршрут к ее услугам.

Руки привычно разбирали листы с таблицами, колонками цифр, сводками, требованиями, накладными, перечнями складских материалов и прочими премудростями, отражающими механизм рабочей жизни. А мысли… Мысли ее вообще неизвестно где блуждали, не спеша собраться в определенное целое. Не приступив к работе, Лидка могла позволить себе такую роскошь.

Дверь резко распахнулась, и тотчас с величественным видом на пороге появилась Соня.

– Привет, – промурлыкала она, одарив Лидку ленивой улыбкой.

– Привет, – ответила Лидка, возвращаясь к начатой работе.

– Ветрище-то какой сегодня, – раздеваясь, поежилась Соня. – Б-р-р!

Повесив свой шикарный плащ рядом с Лидкиным нарядом, она взяла сумочку и, раскрыв ее, устроилась перед зеркалом.

– Что ты там выкрашиваешь? – бросила Лидка, не поднимая головы. – С утра уже размалеванная, как кукла.

– Это дорожный вариант, – легкими взмахами кисточки подкрашивая ресницы, пропела Соня. Поморгав глазами, повертев головой, она добавила: – А красота требует времени.

Не отрываясь от работы, Лидка молча улыбалась.

Резко повернувшись, Соня смерила Лидку недоуменным насмешливым взглядом.

– Тебе-то, кто не дает?

– Не вижу в этом смысла.

– Узнаю речи мудрого наставника, – с безразличием, в котором сквозила явная насмешка, ответила Соня и начала старательно подкрашивать губы.

– Оставь мою свекровь в покое.

– Правильно, – грациозно кивнула Соня, – она свое дело сделала. Ученица усвоила урок. Да и действительно, – повернувшись к Лидке, развела она руками, – какая цыплятам разница, как выглядит их наседка? Главное, что кормит. Кстати, твоя маман кроликов на шубку тебе так и не нашшыпала? Зима на носу. Пять лет грозится, а все никак не выродит хоть какую-нибудь кацавейку.

Лидка улыбнулась. Любила Соня поддеть, что и говорить. Но это у нее получалось необидно.