Сергей Макаров - Хроники Ландвика. Тёмные времена

– Если кто думает, что стерхи направляются сюда, чтобы подарить вам свободу, то лучше сразу разбейте свою бестолковую башку о камни, в их руках лёгкой смерти вы не дождётесь. Я не спрашиваю есть ли среди вас мужчины, которым знакома воинская доблесть, ибо знаю что никому из вас не хочется умирать сегодня, но я всё же спрошу, может среди вас есть те, кто хотел бы в свой последний час сбросить рабские цепи и показать как сражаются свободные народы Шакатана?

Бышевур выплёвывал слова в ночной воздух, точно заточенные стрелы, обращённые в чёрствые сердца каторжан. Многие откликнулись на его смелое предложение, желая, наконец избавиться, от опостылевших, жалящих кожу холодом, железных тисков. Только вот кто из этих бравых смельчаков, не даст дёру ещё до того как сражение вступит в свою начальную фазу, смеясь глупости старого Бышевура, решившего довериться тем, кто по природе своего происхождения должен был его люто ненавидеть.

Это было сродни того, вздумай овцы с собаками защищать амбар от волков, но когда на обратной чаши весов лежит смерть, насмешница судьба порой подкидывает самые неожиданные союзы.

В итоге, выбор мастера надзирателя пал на пятерых человек, среди которых оказались как молодой лопетегг, так и житель китовых островов. Последний, решился на столь отчаянный шаг, исключительно из-за мороза, одолевавшего его полуголое тело.

План Бышевура был неказист, словно первый, деревянный меч, вырезанный неумелыми рукам ребёнка. Но в его абсолютной простоте, опытный горец углядел капельку надежды.

Новые рекруты были вооружены палками, которые совсем недавно выплясывали по их собственным рёбрам, помимо этого троим из них, было выдано, по хорошо сдобренному маслом, факелу. По сигналу старшего наставника они точно валуны опрокинутые лавиной, должны были покатиться вниз, освещая мишени, для оставшихся сверху лучников. Благо, хоть стрел вроде хватало.

Что касается самого Бышевура, то не стоило сомневаться, что верный старым традициях горец, никогда не отправил бы людей на верную смерть, если бы не собирался горделиво прихрамывать в первых рядах. В конце концов он носил на поясе меч своего отца, не для того чтобы колоть им орехи и уж тем паче не для того, чтобы точно указкой размахивать им с края холма, на котором и без него хватало зрителей, не удостоенных чести испытать себя поединком.

Теперь только Боги могли решить, чьи дни на этом свете сочтены и кому предстоит пролить кровь на пяди безымянной, чужой для многих земли. Стрелы уже готовы были лечь на дрожащую в предвкушение танца тетиву, когда снизу хребта раздался отчетливый топот.

Пора. Бышевур махнул тяжёлой рукой и почти одновременно на широкой полосе отрога вспыхнули три ярких огонька.

«О Сэхт, пошли мне капельку своей доблести, дабы я почтил твоё славное имя, горячей, неприятельской кровью.» – привычно взмолился горец, стараясь лишь не отстать от общего строя, не скатиться с холма, позорным образом свернув себе шею. Рядом с ним точно также спотыкаясь на промёрзлых камнях, размахивал факелом долговязый конокрад из Хартума. Бышевур выхватил меч, за долю мгновения до того, как из густого, липкого мрака появились враги. Облачённые в шкуры горных животных, они словно материализовывались из земных разломов, принося с собой смердящий запах загробного царства. На Бышевура надвигались два молодых и крепких война, чьи плечи казались непомерно широкими благодаря накинутым на них шкурам. Лица стерхских солдат покрывала руничесская вязь, подобная той, что украшала их палицы из пархатинового дерева, плавающие по воде, но прочные как глыбы, из которых первобытные Боги соткали Шапаллох. Горец крутанулся и выполнил прием, казавшийся немыслимым для человека его комплекции, вдобавок ещё и хромого. Молодой стерх отбил меч у самого лица, даже не попытавшись уклонить голову. Ещё не вполне успокоилась ноющая боль в плече, погасившем силу удара, как уже самому Бышевуру пришлось блокировать атаку второго противника. В одного из стерхов, жужжа вонзилось несколько стрел, но рухнув в замёрзшую грязь, дикарь каким то образом умудрился подняться на ноги. С отвратительным чваканьем раскололся череп конокрада, и факел, выскользнувший из его непослушных пальцев, жадно лизнул его собственные штаны. Впрочем, не состоявшийся рудокоп уже был к этому безразличен.

Бышевур отшвырнул стерха, склонившегося над упавшим в грязь лопетеггом, перечеркнув росчерком меча, его дальнейшие планы.

Кто-то врезался в старшего надзирателя со спины, едва не свалив на стылую землю, зато удар, нацелённый в голову горцу, лишь слегка коснулся его предплечья. Лопетегг кувырком добрался до упавшего факела, растопившего лужицу снега, чувствуя, как над его головой порхают стрелы. Со всех сторон доносились крики и звуки борьбы, и было совершенно не понятно, сколько ещё воинственных дикарей скрывает под своим покрывалом ночь.

В пляшущем свете факелов Бышевур бился сразу с двумя противниками, один из которых вдобавок имел при себе, небольшой, круглый щит, успешно предохранявший его от могучих, но не слишком точных выпадов горца. Древко стрелы, затрепетало в палице седовласого дикаря, с косичками, заплетенными в нечесаной бороде и стерх вжав голову в плечи и яростно рыча, помчался туда, где угадывались серые контуры стрелков.

Наперерез ему тут же бросился меднокожий оборванец с глазами сверкающими даже большим дикарским безумием, чем хладнокровные глаза стерха. Дерево столкнулось с деревом, но сын Шакала, имевший более длинные ноги, опрокинул противника тяжёлым ударом в грудь. Даже проклятое семя нередко рождало великолепных воинов, но такие, как Абаллох появлялись на свет не больше одного-двух на поколение. Абаллох значило горный воин, и не у кого не было повода усомниться в том, что этот дикарь засуживает своё имя.

Раскрутив палицу-кату по высокой дуге, он невероятно выверенным ударом раздробил череп мелькнувшему перед ним войну. В тяжелые шкуры на его плечах ударилось ещё несколько стрел, благо доставить какое то неудобство впавшему в боевое неистовство Абаллоху, они не могли.

– Я повешу ваши уши сюда, -кричал он на языке гор, указывая на деревянные иглы, торчащие из его меховой брони.

Узники, оставшиеся в общей цепи, метали в его сторону тяжелые камни, распаляя и без того высокий боевой дух стерха. Бышевур пронзивший грудь неприятеля, не успел должным образом среагировать на резкий взмах отполированной палки пришедшийся по руке и тёплая рукоять меча выскользнула из его онемевших пальцев. Припав на одно колено горец криво усмехнулся и в его левой руке блеснул короткое лезвие извлеченное из голенища высокого сапога. Удар в бедро, согнул и без того невысокого стерха, оголив его пульсирующее горло, куда и пришелся отточенный клинок горца.