Алексей Черемисин - Переполох в казарме

– Пашей я буду для тебя на гражданке, а тут тебе не там, сынок! Уж полтораха за плечами, как тяну тут лямку, и ты представить не можешь, какую херь тут вытворяли с молодыми деды, когда призвали в армию меня. Мне подфартило (в кавычках) нарваться на озлобленных солдат последнего призыва сроком службы на год, которым еще один год президент накинул за день до дембеля по-братски в подарок, и вот они-то точно устраивали нам дичайший, страшный беспредел! Теперь я сам уже дед, и считаю, что они все делали правильно, и тот факт, что мы с тобой учились вместе в одном классе, не является поводом для каких-либо серьезных послаблений в службе и панибратства в коллективе, запах. Теперь информирую вас всех, детишки. Традиции армии незыблемы, а дедовщина вечна, поэтому, пока вы все не станете дедами, чмошники, смиритесь с тем, что вы – позорные рабы, и будете делать все, что вам прикажут такие же, как я достойные старослужащие. В том числе – чистить нам берцы с формой, подшивать кителя, стирать портянки с трусами, а при желании, олухи, даже отсасывать!

– Да как же так? – спросил у него Боря. – Да мы ж бухали вместе! Ты че, с ума сошел, что ли, Павел?

– Бич! – позвал вместо ответа дед Пахан.

Из сортира тут же вывалил худой русоволосый парень со следами всех пороков на лице и небольшой горбинкой на носу. На каждом погоне у него блестели по три изогнутых металлических лычки, отполированные тщательно пастой ГОИ.

– Бич, будь другом, объясни тут, что к чему… – попросил Пахан. – Призыв тупой до безобразия!

Бич взглянул на новобранцев, как мясник на хряка и заорал:

– А ну, мудаки, строиться живо на взлетке, обезьяны лысые!

Солдаты послушно выстроились молча в одну шеренгу.

– Слушать сюда, ублюдки! Я заместитель командира взвода РХБ защиты, сержант Бич. И с этой секунды, детишки, я ваша мама, папа, ваш личный ебырь, Ваше Величество и господин до конца моей службы на срочке. Наверняка вы слышали про такое позорное понятие как «дух». Так вот. Вы, мудаки, пока – даже не духи, вы – запахи, и пахнете вы, честно говоря, каким-то ебаным гражданским дерьмом! Духами вы станете после присяги, а до этого вы пущенный летать по казарме тихий гребаный и вонючий шептун! Все ясно?! Пока мы с Паханом военнослужащие, ваши жопы – в нашем распоряжении, и мы будем ебать их круглосуточно, старательно, и в выходные, и по будням! Ну а теперь – ваша призывная профилактика, мрази. Харитон!

– Какого хуя?! – из-под кровати выполз среднего роста давно не стриженый солдат с густыми черными волосами, небольшим упитанным брюшком и опухшей красной рожей с довольной улыбкой на пьяном лице.

Один глаз его отражал количество градусов, а другой – мерцающую синим надпись «С 2Н 5ОН».

– Братан, дай дрын!

Харитон вытащил из-под кровати дубину и, бросив ее сержанту, уполз обратно. Едва его ноги скрылись под кроватью, как раздался характерный звук, говорящий о том, что солдат блеванул.

Неожиданно в казарму забежал какой-то всклоченный солдат со штык-ножом на ремне и, кукарекнув слово «чекисты», словно растворился в воздухе.

– Атас! – заревел Пахан. – Все под кровати, живо!

Едва Кузя успел закатиться под койку, как в казарму вежливо вступили трое. Двое из них были одеты в дорогие шерстяные костюмы, рубашки с галстуками, а также изящные итальянские туфли из гладкой кожи. Их черные волосы были аккуратно зачесаны назад, а лица мужчин скрывались за совершенно непроницаемыми стеклами дорогих солнцезащитных очков Ray Ban.

Третий носил черный китель с погонами, такого же цвета штаны с васильковым кантом, голубую рубашку с темным галстуком, а также черные и высокие, начищенные до блеска, хромовые офицерские сапоги и коричневую потертую портупею с наганом в кобуре.

Как и у своих коллег, его волосы были аккуратно зачесаны назад, но отличались при этом приятным легким рыжеватым оттенком. Несмотря на то, что мужчина не носил очков, как ни старался Кузя, он так и не смог рассмотреть, какое у явного предводителя чекистов лицо. Оно словно расплывалось или меняло форму всякий раз, когда парень пытался присмотреться, и совершенно трезвый новобранец даже протер глаза, подумав на мгновение, что это просто закружилась от обилия конопли в помещении голова.

Один из тех, что были в костюмах, тащил объемный, странно шевелящийся холщовый мешок на горбу и было видно, что сотруднику тащить его весьма непросто.

Дойдя до тумбочки дневального, чекисты дружно бросили мешок на взлетку, а тот, что тащил его, еще и пнул для острастки, по содержимому тюка ногой.

– Вот ты ж тяжелый, падла! Подумал – улетишь в Германию, и укроешься от армии, субчик? От армии, друг мой, как и от нас, никто, нигде и никогда в этом мире не укроется!

– Вытряхивайте! – крайне знакомым Кузе голосом приказал рыжеволосый предводитель фейсов.

Те, что в костюмах, распустили тесьму, перевернули мешок и вытряхнули из него, как куренка, одетого в форму, ошалевшего, худощавого парня с зелеными глазами, длинными волосами темного цвета, ухоженными усами и аккуратно подстриженной на французский манер тонкой бородкой. С огромным удивлением Кузя узнал в нем своего бывшего одноклассника, а ныне, по совместительству, еще и собственного начальника по имени Джафар.

– Плодотворная работа в Министерстве иностранных дел, равно как и ваши заслуги, награды и занимаемое положение не являются основанием для того, чтобы не служить стране и не отдать великой Родине положенный вам законом долг, – встав над парнем как суровая стена, объявил ему рыжеволосый. – После службы вы будете возвращены обратно в Германию и приступите там к прерванным ранее непосредственным служебным обязанностям. И возблагодарите Господа, что лишь благодаря протекции лейтенанта Чирика вы оказались в Новоебуново, а не в других местах, каких похуже.

– За что?! – взревел Джафар, совсем несогласный, видимо, со сделанным чекистом объявлением. – Я дипломат! И у меня неприкосновенность!

Словив от одного из фейсов своим же вещевым мешком по фейсу, начальник Кузи немедленно заткнулся и вжался телом в тумбочку дневального, поняв теперь, как круто и конкретно он попал.

– Вернетесь в Германию после службы в армии, дипломат! – железным голосом еще раз повторил чекист. – Желаю вам удачи, до свидания!

Развернувшись на каблуках, делегация госбезопасности культурно вышла из казармы.

– Фух, пронесло! – перекрестился дед Пахан, выбираясь вместе с сержантом, кряхтя, из-под кровати.

Вслед за дедом вылезли на свет божий и охреневшие от начала службы, пребывающие в шоке новобранцы. Им стало ясно, что жизнь на два года вперед самым подлым образом дала трещину, и кое-кто из них даже серьезно начал призадумываться уже о суициде.