Алексей Черемисин - Переполох в казарме

Из-под армейской койки вновь донесся мрачный икающий звук. Кажись, Харитон блеванул там еще раз. Потом контрактник очень смачно перданул и удовлетворенно, с чувством выполненного долга, захрапел.

– Есть еще каптерщик, прапор Кузьмич, наш старшина. Свои вещи вы ему сдаете. Но мой вам совет: если у вас есть че пожрать, то ешьте сейчас, а то прапор спиздит! Если говорить про него коротко, то это толстый бухарик, а также до крайности ленивый пиздобол, вечно спящий, мелочный, а также любящий че-нибудь стырить и без палева съебнуть с работы. Жуткий халявщик, каких поискать, постоянно жрущий у себя в каптерке куру гриль, запивая ее безмерным количеством пива, ну а после – рыщущий по казарме с обещанием всех разъебать, стреляя по дороге бесцеремонно сигареты у солдат. Офицеры очень часто хуесосят его за подобное поведение, а он их потом называет у себя в каптерке за это пидарасами.

– Колоритный персонаж! – оценил старшину роты Волк.

– Не колоритнее, чем техник роты, младший прапорщик Краштест. До нашего полка служил аж в Кремле, где пиздил все, что ни попадя, вплоть до кирпичей и ношеных трусов дедушки Ленина, пока однажды там не сел вертолет с самим министром обороны на борту. Потерявший всякий страх Краштест умудрился слить с вертолета весь керосин и снять лопасти с движками и колеса. За особые заслуги по разворовыванию техники, специально для него министр ввел специальное звание «младший прапорщик» и отправил до конца дней своих служить за косяк в наш славный полк близ Пиздосранка. Краштест известный ставочник на матчи, но чаще всего почему-то проебывает. Очень сильно на это злится, хулит за происходящее почему-то церковь, пиздит соляру и АКБ, а также вечно отпрашивается за чем-нибудь в магазин и, как правило, потом пропадает. Как и каптерщик, он большой и жирный, у него арестованы все счета, а на работу он приезжает на раздолбанной шестерке, которая вечно ломается перед самым КПП. Краштест очень часто ругается потом по этому поводу с командиром части. Чаще всего, кстати, его можно найти именно в районе КПП, где он любит стоять и пиздеть часами с кем попало. Стрелять любит все: и сигареты, и хавку с чипка у солдат, и даже портянки с подшивой! Неоднократно был замечен, как прячется в подвале, что при парке, со смазливыми и вяленькими солдатиками, в неизвестных, но каких-то нехороших сто процентов, я уверен, целях. Наш ротный Вася Клофелинов, хоть и любит строить подчиненных, но все же порядочный человек и не чужд достоинства и чести, а потому – просто сердце кровью обливается, когда мы видим, как он отгребает вечно за этих двоих у командира. И именно в такую вот роту маски-шоу вы, ребята, крайне героически сегодня попали, епта! Лично я бы уебал того прокурора, что мне помог сюда присесть, в натуре!

– А что, ничего с этими прапорами не сделать, что ли? – спросил у Чики Кузя.

– Да их куда ни отправляй – везде одна подстава! У техника девяносто процентов техники не заводится, а у старшины – имущества на триста тысяч не хватает. И все равно – друг друга объебать пытаются!

Прервав рассказ Чики, с грохотом массивной двери в казарму завалился взъерошенный и взмыленный Пахан.

– Идиоты! Чего встали?! Кобели идут! Харитона в сортир прячьте! Блевотину вытирайте! Жопу в ноги, суки! Живо!

Все немедленно бросились исполнять поручение. Как только новобранцы закончили, в казарму влетел Бич, с перекошенным от удара Секса лицом, и заорал:

– Взвод, атас! Кобели прут! Строиться!

Солдаты послушно выстроились перед входом в одну шеренгу.

Джафар стоял в строю, усердно выпучив зенки и вытянув руки по швам. Сказать, что он был в ахуе – значит не сказать ничего.

Жил себе не тужил в далекой просвещенной Германии, был вхож к самому министру иностранных дел, развлекался тем, что убивал порой людей, пока не оказался совершенно неожиданно в окружающей и страшной, непривычной для эстета жуткой армии.

Никто не знал, что велеречивый и изысканный дипломат, известный в обществе как в зарубежном, так и русском, на самом деле жестокий садист, извращенец, сатанист, убийца и маньяк со склонностью к некрофилии, мазохизму и утонченному после циничному каннибализму. Убивать он начал давно, еще со школы, увлечение свое любил, и даже возвел его со временем на грань возвышенного и страшного в своей ужасной, изощренной сути, немыслимого в обществе запретного искусства.

Людей психопат убил уже несколько тысяч, а потому, когда в один из дней к Джафару постучались в кабинет чекисты, он был уверен, что его художества раскрыли, и был немало удивлен, когда его засунули вместо ареста в мешок и увезли в Россию, дабы пристроить на Родине на два года в армию.

Для русской армии вид у новобранца был, мягко говоря, совсем не ахти. Чекистам, что украли его из посольства, лень было марать свои руки и приводить Джафара к положенному в армии внешнему облику солдата. Поэтому по плечам Джафара были рассыпаны густые и длинные черные волосы, а на лице его, аккуратно подбритые еще в барбершопе Германии, красовались старофранцузского образчика тонкие усики и аккуратная, изящная бородка.

Если добавить под вышеописанное исключительную бледную кожу солдата, а также ярко выделяющиеся на физиономии зеленые волчьи глаза, то можно было с уверенностью сказать, что облик парня напоминает нечто среднее между Дракулой из фильма по Брему Стокеру и молодым Атосом, описанным когда-то достославным Александром Дюмой (отцом).

Новобранец всю жизнь уделял исключительное внимание своему маникюру. Особенно страстно парень любил самолично затачивать ногти, добиваясь максимальной их остроты, схожей по свойствам с дамасской сталью или даже с прославленными в мире знаменитыми самурайскими мечами.

В данном увлечении солдат достиг настолько глубоких результатов, что, в настоящий момент, ногтями Джафара без особенных проблем можно было бриться. Поэтому он никогда не пользовался бритвой, брея щеки, подмышки и подсобное хозяйство исключительно ногтями.

Вдобавок ко всему, под губами у Джафара скрывались вставленные им в Испании самые настоящие и дорогие вампирские клыки. Зачем он их вставил – новобранец и сам толком не понял. Взыграло пристрастие к эпатажу, да и просто – хотелось попробовать, как это – быть с клыками, чисто по приколу. Чтобы пугать людей перед тем, как убить их.

Эпатаж был у солдата в крови, а кровь эта тоже была совершенно не простая: удивительной чистоты и редкости благородная голубая. А подкреплялась она княжеским титулом, которым владел по праву крови украденный чекистами из Германии дипломат. Именно поэтому всю жизнь маньяк был ярым приверженцем роскоши, изыска, величавости и эстетики.