Наталья Резникова - С фаленопсисом в обнимку

И отдых начался.

Если одна хотела направо, другая рвалась налево. Одна хотела гулять, вторая хотела спать. Все мои попытки наладить совместный отдых проваливались полностью. Когда в сотый раз на мое предложение посетить местную достопримечательность (я же обещала мужу!), обе, скривив морды лица, предложили мне съездить одной, я прекратила попытки организовать досуг в серпентарии. Ибо я была везде, а им придется сидеть дома все две недели, если они такие дуры. О чем я им и сообщила.

После чего лед тронулся, и они даже милостиво согласились сесть в одну машину. Одна начала красить глаза, а вторая комментировать ее умственные способности. Потому что «только озабоченные идиотки красят глаза в тридцатиградусную жару, собираясь на пляж». Текст приведен дословно.

Разница в возрасте у них была лет пять. О чем Ледь не забывала упомянуть к месту и не к месту. Если мы заходили в магазин, то Пакостница бросалась к рейлу с подростковыми вещами, благо сохранила девичью фигурку. Ледь, все детство проходившая в вещах с рынках «дорого-богато», получившая свое образование, читая глянцевые журналы, всеми силами доказывала, что она Ледь, а не ***ть, и выбирала шмотки категории «скромное обаяние буржуазии». Не сдерживая свои порывы, каждая комментировала выбор другой.

«Это детское платьишко не по возрасту», – говорила одна, на что другая отвечала, что с ее фигурой и внешностью она себе может позволить любые фасоны, а «если фигура так себе, то старушечьи платья в самый раз». При этом выразительно окидывая взором товарку снизу вверх. Аккомпанемент взаимных колкостей сопровождал меня без перерыва.

Если одна покупала гамбургер, другая кривила рот со словами «разве можно это есть?» На что в ответ получала: «Если бы у меня был целлюлит, как у тебя, я бы тоже себя ограничивала».

Если одна готовила (и неплохо), другая, сморщив личико, с трудом пыталась проглотить пару ложек, всячески демонстрируя «я это не ем».

После чего блюдо, на приготовление которого ушло часа два-три, выкидывалось в мусорку. Якобы незаметно, но демонстративно, так, чтобы вторая обязательно увидела. Или искалась «собачка, которой это можно отдать».

Ледь обожала рассказывать об успехах в покорении столицы. Как любая светская львица, выгрызшая место под солнцем, она любила сыпать именами медийных лиц, с которыми она знакома. Подтверждаю, действительно знакома. Застрелите меня, о чем с ней можно вообще беседовать, для меня загадка до сих пор.

Пакостница тоже знает многих селебритис, но не считает это доблестью, так как глубоко уверена, что именно она оказывает честь знаменитостям, снисходя до общения с ними. Завидую такой уверенности.

Однажды, когда мы бродили по музею пыток, разглядывая различные «испанские сапожки» и дыбы, у меня в мозгу свербила одна мысль: я бы многое отдала за возможность сдать «подружаек» в такой музей в качестве подопытных экземпляров для наглядной демонстрации.

Пакостницу я жалела, она ведь не планировала, что с нами поедет в нагрузку Ледь. Ледь приходилось оберегать от нападок Пакостницы, так как Мелкая могла брызнуть таким ядом, что никакая скорая не поможет. А я обещала мужу вернуть Ледь в целости и сохранности.

Сменив по парочке-тройке мужей, они были похожи, как две стороны одной медали. Я понимала, что после притирки, они, скорее всего, возьмутся за мою персону.

Так и есть! Оглядевшись, облизнувшись, через некоторое время они назначили виновной во всех бедах меня. Сидя на пляже, с чувством превосходства обсуждали мою убогую жизнь, непрезентабельную внешность и отсутствие толпы поклонников. Сведения доносились мне по секрету.

Они менялись обновками! Ледь ходила в детских платьицах Пакостницы, Мелкая осваивала элегантные наряды Ледь. Делали друг другу маникюр. У них было много общего. Как я и предполагала, вернувшись в Москву и всласть напившись моей крови, они продолжили общаться. Я же сторонюсь Ледь до сих пор. Пакостница с регулярностью неразменного пятака периодически вламывается в мою жизнь. В очередной раз мелко напакостив.

Вы можете спросить меня, почему я продолжаю общение с ней.

Во-первых, это происходит достаточно редко.

Во-вторых, даже слабым орхидеям мы даем шанс выжить, а тут человек, тем более подруга молодости. Может быть, изменится с возрастом.

Самое важное после пересадки – это дать достаточно света (но не прямое солнце), или растение может погибнуть! Свет – самое важное для орхидей, и особенно это критично в зимние месяцы. Если вы не можете обеспечить светом растения после пересадки, лучше в декабре-январе их не покупать.

Не сказка, а правдивая история.

У моих соседей на участке есть прудик. Размер средний такой: плавать можно, рыб разводить и на камыш любоваться. И так у них в пруду лягушки красиво и слаженно поют, просто хор Турецкого. Каждую ночь концерты устраивают, и солисты свои у них имеются, и бэквокал. У меня окна спальни на их прудик выходят, так мы с мужем наслаждаемся их распевками. Сначала одна: т-р-р-р-р, потом вторая т-р-у-у-у, а потом всем хором. Слушать приятнее, чем Бузову, однозначно.

Как-то прихожу к соседям в гости на шашлычок под коньячок и начинаю расхваливать их лягушиный хор имени Бабкиной. И удивительная вещь выясняется: хозяин пруда пенье лягушиное ненавидит и никакой красоты оценить не желает. Более того, пытается избавиться от своих квакушечек.

Как человек гуманный, кошек в детстве не мучавшийий и бабочкам крылья не отрывавший, что он мог придумать? Отравить нельзя, весь пруд отравишь. Уговорить покинуть пруд, конечно, можно попытаться, если ты – Дизраэли, но шанс, что они прислушаются, невелик. Гонять их плеткой?

«50 оттенков серого» – гадкая книга, но вдруг лягушкам понравится?

Он придумал крутую фишку – вылавливать лягушек и переносить в другое место, благо водоемов в наших палестинах предостаточно.

Сидим мы с подружкой, коньячок-кофеек попиваем, тут муж ее приходит, злой и раздраженный после неудачной охоты на квакушек. Крокодил не ловится, не растет кокос.

Я и стебанулась, мол, приноси своих лягушек мне. У нас хоть участки и рядом через забор, но за десять лет я не то что лягушек, лягушат на своей территории не видела. Забор у нас редкий, вполне могли бы зайти по соседству. Ан нет, у соседей живут-поют, а ко мне – ни ногой. В моем собственном прудике полтора метра на метр жить они не желают. Просто арабские иммигранты какие-то. Не нравятся им предлагаемые условия. Выбирают, что получше.

Квакнула я и забыла о своих словах.

Через пару-тройку дней приходит парень (забор нам ремонтировал), и робко спрашивает, что ему с тем, что сосед передал, делать. Не может въехать, то ли над ним прикололись, то ли хозяйка действительно чудит. И вытаскивает из-за спины черный мусорный мешок литров на шестьдесят, а он шевелится!