Мария Крылова - Петрович. Повесть-сказка

Рано утром в контейнерах рылись не только бродяги, но и приличного вида старички и старушки, пенсионеры. Они выуживали вещи попрочнее и поинтереснее, потом отмывали, а одежду стирали, гладили, в общем, приводили в товарный вид и продавали на блошином рынке. Но Петрович искал книги, пусть потрёпанные, пусть замызганные, но новые для него, это самое главное. Нет, он любил перечитывать и старые, делал это по десять раз, но находить новые было заманчиво и радостно. Иногда отыскивал одну, а, бывало, и по три-четыре сразу. Старички-пенсионеры знали прекрасно о его страсти и, если натыкались на что-нибудь для него, то не отбрасывали, а бережно откладывали в сторонку, а потом отдавали Петровичу. Это они рассказали ему, что во времена их молодости читали все, читали много, на скамейках в парке, в переполненном общественном транспорте – везде. Он просто не тогда родился со своей страстью.

Найденное чтиво Петрович складывал в своём тайнике. Относительно тайном, конечно. Вся компания о нём знала, но никто не трогал: книги – это было единственное, чем Петрович дорожил, воровство или порчу чего не простил бы. Хотя кому нужно их воровать? Петрович ведь один читал на этой планете, странный мальчик.

Возможно, он читал и не то, что было нужно. Возможно, серьёзный воспитатель в другом мире, где были мамы и папы, а книги покупались за деньги, подобрал бы для него иной круг чтения. Уже позже Петрович понял, что читал он в основном то, что осталось за бортом нового общества, ведь выбрасывали чаще всего книги, основанные на старой идеологии недостроенного советского государства. Но прежде чем он это осознал, уже были прочтены «Тимур и его команда», «Дальние страны», «Улица младшего сына», стали любимыми героями Гаврош и Мальчиш-Кибальчиш. Петрович сам не понял, как получилось, что пропитался он не прагматикой царивших вокруг по-настоящему рыночных (то есть базарных) отношений, а романтикой странствий, пионерского товарищества, борьбы за справедливость и правду без богачей. Но становление личности произошло, причём без воли Петровича, под влиянием устаревшего советского чтива, и мальчик внезапно осознал себя чужим в этом мире, где богачи не стремились помогать бедным, где для каждого было важно только, как бы побольше всего урвать, и никто не пытался строить общество, справедливое ко всем.

Были моменты, когда Петрович ненавидел книги, справедливо полагая, что они виноваты в его непохожести на других, но всякий раз отходил, успокаивался и вновь погружался в их удивительный выдуманный мир. Рождались стихи.

А ещё Петрович очень любил читать энциклопедии. Вот только в мусоре они оказывались редко, приходилось воровать и даже иногда покупать. Петрович выучивал энциклопедии наизусть, открывая для себя мир реальный, не созданный каким-то фантазёром (Петрович никогда не запоминал имена авторов), а описанный учёными. Знания распахивали перед ним горизонты, позволяли, сидя в грязном ростовском дворе или парке, путешествовать по всему свету, опускаться под толщи воды мирового океана, взмывать в слои атмосферы, где невозможно было дышать. Иногда знания были жестоки. Именно в энциклопедии он не так давно прочёл, что Кота можно было вылечить простым и недорогим лекарством, которое продаётся в любой аптеке, – пенициллином. Поздно прочёл.

Гран вёл его в Хранилище по уже знакомому или только похожему на прежний ходу, стены которого расступались перед идущими и смыкались за их спинами, причём ширина хода была как раз такой, чтобы можно было пройти. Сановник шагал уверенно и важно, не наклоняя головы, и стены расступались ровно настолько, чтобы не задеть его. И даже чуть больше. На всякий случай. Хранилище оказалось здесь же, в Горе. Приведя Петровича, Гран попрощался и ушёл. Он делал всё очень спокойно и с большим достоинством, если не волновался.

***

Помещение, куда попал Петрович, удивило его. Оно было огромно. Тёмные каменные стены поднимались высоко вверх, и очертания потолка едва угадывались в заполнявшем высоту полумраке. Это был большой зал с округлыми стенами, раздвигающимися широко в стороны. А вот заполнявшие зал книжные полки, поднимающиеся от пола в полутьму потолка, были совершенно обычными и не оставляли сомнений в том, что перед Петровичем была просто-напросто библиотека. Он бывал в библиотеке в своём мире, книг, правда, не брал (оказалось, что для этого нужны документы, которых не было у Петровича), а вот посмотреть ходил.

Книги стояли и лежали на полках, много, очень много книг! От вида этого богатства у Петровича захватило дух. Здорово! Тревожил только лёгкий запах сырости. Этого запаха не должно быть в библиотеке! Петрович знал, что книги должны храниться в сухом помещении, но, видимо, и сюда начала постепенно проникать влага, грозя со временем уничтожить хранящиеся здесь тома.

Мальчик незаметно для себя отошёл от стены, возле которой оставил его Гран, и медленно двинулся в глубь зала, осторожно касаясь руками переплётов и обложек. Книги были старыми и новыми, очень аккуратными. И ни пылинки! Петрович умел ценить бережное обращение с книгами.

Когда мальчик, не утерпев, взял в руки один из толстых томов и раскрыл его, за спиной у него раздался тихий голос, заставивший вздрогнуть:

– Ты не поймёшь, но ценю.

Перед слегка испуганным Петровичем стоял маленький человечек с чистым круглым лицом и раскосыми глазами, одетый в короткие брючки и широкую блузу неопределённого при таком освещении цвета: то ли сероватого, то ли зеленоватого. Петрович не мог не отметить про себя, что этот новый для него персонаж очень напоминал безнадёжно глупого чукчу из анекдота. Стараясь быть серьёзным, мальчик вежливо представился:

– Моё имя Петрович, здравствуйте!

– Здравствуй, Петрович, я рад, что ты пришёл. Меня зовут Аи р, я – Учёный.

Гордость и, по-видимому, даже тон превосходства, звучавшие в голосе похожего на чукчу Учёного Аира, отнюдь не способствовали тому, чтобы Петрович мог сохранить серьёзность, и мальчик всё-таки не выдержал, фыркнул.

– Это хорошо, что ты смеёшься, потому что в этот момент ты точно не плачешь. Я рад. И всё же, что послужило причиной веселья?

– Простите, Аир, – Петрович решил быть максимально честным, – Вы знаете что-нибудь о чукчах?

– К сожалению, немногое. Охотники рассказывают о них небольшие истории, демонстрирующие глупость людей с произнесённым тобою названием. Более ничего мне не известно. Чем вызван твой вопрос?

– Понимаете, чукчи – это такой небольшой народ на севере моего мира. Нормальный, наверное, народ, но в анекдотах, то есть маленьких историях, они очень глупые. Вы должны знать, Аир, – Петрович говорил, тщательно подбирая слова, – Вы немного на них похожи. Конечно, внешне. Извините.