Лана Петровских - Средняя степень воли

Полиция, скорая помощь, процедуры оформления – у меня подкашивались ноги от многочасового стояния в коридоре.

Когда тело увезли, представители закона удалились, соседи растворились, сожалея и охая, а мы вновь остались втроем – Матильда Ивановна, я и мама.

Матильда, выплакав весь суточный запас, вспомнив своего мужа, мужей подруг, покинувших этот свет, стала запирать одинокую квартиру на запасной ключ, любезно доверенный покойным еще при жизни.

И вдруг Матильда Ивановна, всплеснув руками, вновь вставила ключ в замочную скважину, в порыве открыла дверь и забегала по квартире, заглядывая под мебель, двери и шторы.

Мы не могли понять ее суетливость. Но когда и мама тоже, всплеснув руками, забегала по квартире в непонятных поисках чего-то, я подумала, что это эпидемия, и, не желая заразиться, попятилась на площадку. И в это мгновение нечто лохматое выскочило пулей из-под трюмо и в два скачка запрыгнуло мне на руки. Я онемела на секунду, потом вскрикнула и отбросила прочь шерстяной комок.

– Баська! – радостно завопила Матильда Ивановна и тут же начала неудержимо чихать, перемешивая «ох», «ах», чих и дыхание.

Баська – непонятной породы с о́бак, прижав хвост и уши, вновь забился под трюмо.

– В общем, как хотите, дорогие мои, но вам его вытаскивать! – констатировала Матильда, – ключ вернёте позже, мне пора на пост.

Её последняя реплика напоминала озвучание контрабандных видеофильмов времен застоя, противный гнусавый измененный до неузнаваемости голос Матильды подчеркнул ее бессилие перед решением возникшего вопроса.

– Если мы притащим его к нам домой, – начала мама издалека, – то Лорд нас самих выставит за дверь. Думай, куда ты пристроишь это существо. Я безумно устала как после смены в больнице… в общем, я пошла… Если хочешь, налаживай с ним отношения, а я – пас.

Я осталась «один на один» с нерешаемой проблемой. Даже если мне удастся выманить Баську из укрытия, домой я не могу его принести, потому что… конечно, Лорда не хватит сердечный приступ, но нервы он нам помотает, а ночью может придушить это несчастное перепуганное создание. Лорд не посмотрит, что это собака… хотя, наверное, я как-то неправильно думаю о Лорде, уж не такая он и сволочь. Но максимум презрения мы получим в ответ, еще ультиматум объявит, как было однажды, когда я уехала, не предупредив и не попрощавшись на четыре дня. Лорд просто перестал есть, и как бы мама не ухищрялась с деликатесами, к миске он не подходил. Все последующие свои ночевки вне дома я согласовывала с Лордом, ставя его в известность.

А здесь такое! Чужое существо. Лорд умрет от ревности. Что же делать? У Матильды жуткая аллергия, в мой дом – нельзя… И хотя мне было безумно страшно, но в память о светлом безобидном человеке, Аркадии Исааковиче Фридмане, я решила, что останусь ночевать в доме покойного.

Конечно, к подобному решению я пришла с содроганием и не сразу. И даже, не веря в потустороньщину, я, тем не менее, пребывала в страхе. Можно было «не париться» – как любил говорить Павел, а просто запереть Баську в квартире, покормив утром. Но, когда я осталась одна и стала рассуждать вслух о вариантах собачьей жизни, Баська выполз на свет, по-пластунски преодолел расстояние от трюмо до моих ног и положил мохнатую мордочку на мою влажную туфельку. Внутри меня снова что-то сжалось, я вспомнила добрую улыбку Аркадия и дала собаке слово, что не оставлю его одного в эту ночь.

Я долго стояла у темного окна и смотрела на пустырь за дорогой. Как странно, что его еще ничем не застроили. В нашем районе, где борьба шла на сантиметры, этот пустырь – невероятная роскошь, примерно – более десяти тысяч квадратных метров. Я не являлась знатоком строительства или архитектуры, а уж тем более математиком-проектировщиком, просто по скромным моим представлениям там уместился бы гипермаркет с огромной стоянкой вокруг.

Пустырь, покрытый молодой порослью, которую каждый год усердно спиливали, был непригодным для народного гуляния, разве что «собачники» там «пасли» своих четвероногих «вездеходов», ютясь по узким тропкам.

Баська топтался рядом, наступая мне на ногу. Внезапно из темноты пустыря мелькнул свет. Я стала вглядываться.

Свет вспыхнул и погас вновь, будто кто-то играл фонариком, проверяя его пригодность. Мне ни к месту вспомнился чудесный фильм про нашу собаку Баскервилей, когда каторжник на болотах подавал сигнал Бэрримору. Забавно. Наверное, потерялся чей-то питомец, и его разыскивают, приманивая светом. Сигнал больше не повторялся, значит, все нашлись.

Мне нестерпимо захотелось курить. Я открыла окно. Щелчок зажигалки, и кончик моей сигареты кружочком отразился в боковом стекле распахнутого окна. И в тот же миг на «болоте», тьфу, на пустыре, вновь зажегся огонек и несколько раз помигал, будто радостно меня поприветствовал. Не отдавая отчета, я резко потушила сигарету о подоконник и замерла. Огонек больше не появился…

Чертовщина какая-то… Скорее всего, мое воображение после череды переживаемых за вечер эмоций – начиная с мебельного магазина и неудачной попытки купить матрас, потом изнурительная пробка, непонятный букет и смерть Аркадия – воображение придумало связь между фонариком из темноты и светом моей зажигалки.

Я закрыла окно и, продолжая оставаться в темноте, присела в кресло. Баська запрыгнул на колени и, как кошка, свернулся калачиком.

Надо бы поспать! Хотя я вряд ли усну, тем более сидя, но мозг требовал на время выключить любую картинку из вне.

Мне даже показалось, что я задремала, когда сквозь ватность услышала шорохи в квартире. Точно ледяной душ мгновенно окатил мое тело, в голове пульсировало настолько громко, что я перестала дышать, понимая, что не слышу ничего из-за помех внутри себя. Кто-то осторожно передвигался по квартире. Я открыла рот, чтобы закричать, но мое горло не выдавало никаких звуков… А Баська продолжал спать на мне. Парализация собственного тела не позволяла тыкнуть собаку, чтобы бы она подняла шум, от которого, возможно, проникший с перепугу сбежит.

А если не сбежит? А напротив… Я же не знаю мотива его прихода и степени агрессивности. Мне захотелось на всякий случай зажать рукой морду Баське, чтобы он, не дай бог, не издал никакого звука… И вдруг Баська громко всхрапнул, как взрослый дядька. От ужаса предполагаемых событий после чудовищного рычного всхлипа, я зажмурила глаза на секунду и сразу распахнула их обратно, потому что с закрытыми глазами еще страшнее.

Грохот упавшей табуретки, хлопок двери и квартира вновь погрузилась в ночную тишину… Вначале я мысленно поблагодарила Ангела Хранителя, потом Баську за театральный храп не вполне трезвого мужика, а за одно и невраждебного неизвестного, который скрылся так же таинственно, как и появился, не считая грохота табуретки.