Михаил Клыков - Хрустальный ключик. Повести, рассказы, сказки

А тут приехал в отпуск со службы воинской Женькин брат старший Юрка, голубой берет – душа в полоску. Жалко ему стало сестрёнку любимую, стал он учить да тренировать Красную Шапочку, а заодно и друзей её, приятелей (уж больно толковые да хорошие мальчишки и девчонки оказались). И стали Женечка с приятелями ловкие да сильные, стрелять без промаха научились и шпане всякой опор давать. Осмелели, окрепли…

Год прошёл, и решила Женька-Красная Шапочка опять сходить в гости к деду с бабушкой. Взяла лукошко с пирожками, надела свою любимую кепочку красную и опять через лес страшенный пошла. А лес-то уже ей страшным и не кажется: светлый, радостный, птички поют, кузнечики стрекочут.

И тут опять волк на тропу выскочил. Только Женьке-Красной Шапочке он огромным да страшным и не показался: серый, облезлый какой-то… В общем не волк, а так – шпана подворотная.

– Никак опять ты, Красная Шапочка, на кордон к деду с бабкой намылилась?

– А тебе какое дело, вешалка серая? – сплюнула с досады Красная Шапочка – такой день душевный волк испортить вздумал. А сама-то чувствует – опять душа в пятки уходит. «Ну уж нет, не напугаешь, шпана серая!»

– Изменилась ты, Красная Шапочка, дерзкая, да нахальная стала. Грубиянка, как со старшими разговариваешь?

– Было бы с кем разговаривать, а то с тобой, – усмехнулась Женька-Красная Шапочка. – Да ты и не волк вовсе, а так – собака драная!

– Да, упустил я тебя, Красная Шапочка, упустил. Силу ты, смотрю, почуяла.

– А ты думал, у тебя сила-то, разбойник серый? Сам виноват, что клювом щёлкаешь – и на силу сила найдётся.

– Жалко мне тебя, Женечка, да видать сожрать придётся, – усмехнулся волк и стал подбираться к Женечке.

– А не подавишься? Меня без хрена не сожрёшь, а с хреном – тем более! – размахнулась Женька-Красная Шапочка лукошком, да как хрястнет волка аккурат между ушей!

Загудела волчья голова, как колокол, и понял тут волк, что дело-то скверное – керосином пахнет. Поджал он хвост, да и в чащу кинулся.

– Улепётывай отсюда, чучело серое – не боимся мы тебя больше, – крикнула ему вслед Красная Шапочка, да лихо свистнула, хоть у самой (чего уж хвастаться!) поджилки со страху тряслись, да только не хотела больше Красная Шапочка бояться эту шпану лесную, серую. А раз страх ей покажешь – всю жизнь не отвяжутся.

И с тех пор волка в том лесу больше не видели, а Женька с друзьями да подружками смело в лес ходили: играть, да собирать грибы-ягоды.

От автора.

Сюжет этой истории родился из детской фантазии моей сестры Веры. Детская площадка в посёлке, где мы провели детство, располагалась на краю векового леса, и игравшей там сестре часто казалось, что из леса за ней наблюдает добрый старик с ручным волком… Кто это был? Кто знает, может дух того леса… И однажды она представила себе, что было бы, откликнись она на зов таинственного Старика.

Лес начинался почти сразу за окраиной дачного посёлка. Могучей зелёной стеной он подступал к нему и, казалось, молча смотрел на суетящихся людей. Ему, вековому бору, мельтешение этих странных существ, наверное, казалось забавным. Ведь лес многое повидал за эти века и хранил под своим зелёным покровом многие тайны…

Шестилетней Женьке поначалу показалось здесь скучно. Посёлок, состоящий из небольших одноэтажных домиков, дремучий лес, обступавший его почти с трёх сторон, выступавший из леса мрачный гранитный утёс, нависший над широким и глубоким оврагом, отделявшим от леса неширокую равнину, поросшую клевером и одуванчиками. Правда, неширокой эта равнина была лишь в самом начале, у въезда в посёлок. А дальше, после пересечения с журчащим ручейком со студёной даже летом водой, равнина широко расходилась, превращаясь в цветущий разнотравный луг. За этим лугом виднелись домики учебно-практической базы геологического факультета, из-за которого, родители Женьки и её старшего брата Юрки и оказались здесь.

Посёлок был совсем небольшим и постоянного населения в нём не было – в домиках жили снимавшие их под дачи туристы, приехавшие в эти удалённые от цивилизации места, да пребывавшие здесь во время летней практики студенты-геологи и их преподаватели. И, хотя постоянного населения в посёлке не было, легенды об этих местах, как это ни странно, были. Легенды о том самом Лесе, что виднелся из окон. Лес был заповедным. Вообще всё: и равнина, и утёс – всё это было территорией большого заповедника. Но лес за околицей был не просто заповедным. Среди тех, кто часто приезжал сюда, лес считался зачарованным…

Утро всегда начиналось одинаково: первым просыпался восьмилетний Юрка и, вскочив и сладко потянувшись, кидался подушкой в сестру, ещё зевавшей в кровати в попытке прогнать сон.

– Эй, Рыжик, вставай, а то проспишь всё на свете!

– Юрка! Иди знаешь куда?

– Куда?

– Туда! – и в указанном направлении летела пущенная Женькиной рукой подушка. А так как это направление всегда совпадало с местоположением брата, а Женька отличалась меткостью, то подушка всегда попадала в Юрку. А потом дети подбегали к окну и здоровались с лесом, желая ему доброго утра, потому что Лес казался им живым и мудрым существом.

Детей в посёлке было мало, и Женька часто проводила утро одна. Нет, конечно она играла и с Юркой, но братишка любил ходить к студентам и с любопытством смотреть, как парни и девчонки учились проводить полевые исследования или брать пробы на учебном полигоне. Тем более, что родители ребят были в числе преподавателей, ведших студенческую практику. Тогда Женька уходила на расположенную невдалеке от дома детскую площадку, сооружённую всё теми же весёлыми и вездесущими студентами и усаживалась на верёвочные качели, от которых приятно пахло деревом и смолой.

Площадка была у самой опушки заповедного леса, а качели стояли с самого её края. И прямо за ними, точнее за низеньким, выкрашенным синей масляной краской забором, стояли первые деревца, за которыми начиналась густая чаща.

Женька не боялась леса. И густая зелёная стена казалась девочке не тёмной и мрачной, а, наоборот, светлой и яркой, пропитанной солнечным светом. Женька, усевшись на дощатое сиденье, раскачивалась и, зажмурившись, подставляла лицо тёплым струям ветра, представляя, что она летит на зелёным колышущемся лесным океаном…

Качели стояли так, что, садясь на них, девочка оказывалась к лесу спиной. Лесная чаща оставалась сзади, и Женька не видела её, но слышала доносившейся оттуда шум деревьев, шелест травы и веток, щебет птиц. И богатая фантазия девочки дорисовывала эту картину сказочными мазками.

Когда качаться надоедало, и Женька переставала раскачиваться, ожидая, когда качели остановятся, лес снова обступал девочку своей тайной. И тогда Женьке казалось, что за спиной, там, где на краю леса находилась небольшая опушка, заросшая кустами, и начиналась тропинка, ведущая к спрятавшемуся в лесу живописному озерцу с тёплой, прогретой солнцем водой, стоит старик. Древний седой старец с длинной бородой и волосами, схваченными тесёмкой, долгополой белой рубахе с замысловатой вышивкой-руницей, синих домотканых штанах и лаптях с белыми онучами. Старик опирается на суковатый посох, а у его ног сидит волк. Но волк совсем не страшный, потому что он ручной. И очень умный – янтарные глаза зверя смотрят мудро и проницательно, будто заглядывая в душу человека. А голубые глаза старика смотрят из-под косматых бровей добродушно и ласково. Старик незаметно улыбается в седые усы, смотря на маленькую озорную девочку с рыжими волосами, с радостью раскачивающуюся на деревянных качелях.