Елена Петрова - Забытая тайна

– Вот флешка, на ней аудиозапись речи на том языке, которым написан текст, посмотришь и сравнишь. Думаю, она тебе поможет перевести книгу. Для чего я вожусь с тобой? Ты должен разобраться, – резко ответил отец и вышел из кабинета.

Арсений перелистывал странички, он пристально вглядывался в строчки и старался найти хоть какие-то знакомые знаки. Что-то в них было очень похоже на древнеславянские и кельтские символы, но было и много незнакомых, похожих на иероглифы. Рисунки приводили юношу в трепет, в них было столько тайного: карты и чертежи, изображения людей и обрядов. Арсений рассматривал их, стараясь понять, что хотел донести до людей автор, он всегда так делал, ведь когда понимаешь замысел художника, проще докопаться до сути.

Старый хозяин в это время направился на кухню, там он долго изучал хозяйственные книги Иваныча, подсчитывал каждый рубль, спрашивая объяснения. Ругал дядьку за лишнее транжирство, вычеркивал показавшиеся ему бесполезными товары и продукты. Потом успокоился, расположился в кресле у окна и начал допрос.

– Иваныч, я тебе говорил тысячу раз, что от Арсения мне нужна только голова, а не его мускулистое тело, мне не нужно, чтобы он пошел, это лишнее. Твое дело – его кормить и следить, чтобы он работал. Как он, кстати, как у него настроение?

– Он стал много думать, хозяин, – ответил Иваныч, ставя на чайный столик чашку с дымящимся чаем.

– Ну, думать он должен, это его работа, – продолжал хозяин.

– Нет, он думает о другом, он повзрослел, ему сложно стало находиться только со мной, я думаю, ему нужно общение, он ведь уже взрослый мужчина, – спокойно рассуждал Иваныч.

– О чем это ты? – не понимал старый хозяин.

– Я думаю, женщину ему надо, он так и работать лучше будет, – робко сказал Иваныч.

Хозяин рассмеялся в голос, судорожно запахивая полу халата.

– Какая женщина? Он же калека! Ох и насмешил ты меня, Иваныч! Глупости это, – не унимался он.

– Мне кажется, ему бы это пошло на пользу, он бы меньше думал о жизни, старался отдаваться работе. Знаете, как похвала пряником – он вырос, нужно искать другой пряник, а женщина здесь в самый раз, – еще настойчивей попросил дядька.

– Наверное, здесь ты прав, если для пользы дела – привези ему проститутку. Да смотри, не траться, дешевую возьми. А чего он с ней делать будет? – заливаясь смехом, согласился хозяин. – И помни, он не должен ничего знать ни о себе, ни о мире вокруг, от этого зависит не только его судьба, но, как ты помнишь, и твоя, – буркнул хозяин, неожиданно став очень серьезным.

– Да, я помню, – ответил Иваныч, и в глазах его появился страх.

Старый дядька остался один, лицо его изменилось, оно как будто потемнело, стало похоже на могильную землю, он тяжело сел на стул и закрыл лицо руками, словно вспомнив что-то страшное.

Арсений достал привезенную отцом флешку и включил компьютер. Послышалась незнакомая речь, мелодичная и очень приятная на слух. Говорил мужчина, потом ему отвечала женщина, ее голос показался Арсению странно знакомым. Юноша прислушался – женщина запела на неизвестном языке. В растерянности он трясущимися руками закрыл аудиоплеер и отодвинулся от рабочего стола. Пел тот самый голос, что много лет звучал в его сознании и успокаивал его, когда ему становилось особенно одиноко. Юноша не мог поверить в случайность этого совпадения, он задрожал всем телом, вновь открыл плеер и включил запись сначала, стал внимательно вслушиваться в каждое слово, будто впитывая в себя речь. Голоса о чем-то говорили мелодично, ласково, потом женщина запела, дальше послышался сильный треск и все умолкло.

Арсений вновь и вновь прослушивал запись, сомнений не было – это именно тот голос, что был ему так знаком, только песню он пел на неведомом языке. Арсений развернул коляску и направился к выходу, он хотел видеть отца. Юноша тихонько постучал по перилам лестницы, комната отца находилась на втором этаже, но, не дождавшись ответа, направился на кухню. Та была пуста, только с летней веранды из вечернего сумрака доносились голоса. Медленно управляя коляской и придерживаясь за стену, он выехал на летнюю террасу. Уже почти совсем стемнело, моросил мелкий дождь, делая вечер еще более мрачным. Отец не замечал ненастья, шагал взад и вперед по аллее, резко взмахивал руками, он говорил по телефону, настойчиво что-то доказывал.

– А я тебе говорю, он переведет, я всю жизнь готовил его к этой работе. Знаю я, какие это деньги, гены не обманешь. Нет, думаю, месяцев шесть понадобится, перестань. Ты меня знаешь, тогда я всю шкуру спущу с этого волчонка. Что его мать, да, мать и отец, да, это их символ. Ну, все, мне пора, завтра к вечеру выезжаю. Если бы не переводы, давно бы забыл это проклятое место. Давай, – сунув в карман телефон, старый хозяин развернулся и зашагал к двери в дом.

Арсений выехал ему навстречу, отец в полутьме испуганно отпрянул от коляски, грубо буркнув.

– Ты давно здесь?

– Нет, я хотел поговорить, – тихо спросил Арсений.

– Что, ты уже посмотрел книгу? Что скажешь, сколько тебе надо времени на перевод?

– Я посмотрел, отец. Полгода, я думаю, нужно чтобы закончить все, – тихо ответил юноша. Ему уже не хотелось спрашивать, чей это голос звучал в записи, обрывки услышанного разговора и грубый тон, как всегда, заставили его замолчать и не задавать лишних вопросов.

– Это нормально, я буду звонить и контролировать, о первых результатах сообщишь мне через месяц. Все, я устал, а ты быстрей принимайся за работу, – раздраженно сказал отец, затем обошел инвалидную коляску, брезгливо протиснулся между ней и стеной и направился в свою комнату.

Его худая сгорбленная фигура, как привидение, проплыла по лестнице, ведущей на второй этаж. Там была его комната и еще несколько помещений, где Арсений никогда не бывал, да и Иваныч ходил туда только затем, чтобы приготовить все необходимое для приезда хозяина.

Арсений выехал на открытую часть террасы, холодные капли ночного дождя струились по лицу, он поднял голову к черному небу и хотел зареветь, как зверь, от обиды и безысходности, его душу переполняли отчаяние и гнев, безответные чувства и несбывшиеся надежды, но ком встал в горле, мешая закричать в голос. Слезы смешивались с дождем и стекали по щекам, капали на светлую сорочку и оставляли неровные бурые пятна, в темноте похожие на кровь. Он сидел так долго, вымокнув до нитки и трясясь всем телом, пока Иваныч молча не занес его в комнату. Посадил под горячий душ, потом также молча растер юношу грубым полотенцем. Уходя, он проронил одну только фразу: «Спи, завтра будет новый день».

Арсений привык подниматься рано, с первыми лучами солнца. Эта ночь показалась особенно длинной и беспокойной, уже занимался рассвет, когда он наконец смог задремать, но сон был не глубокий, он то впадал в забытье, а то дремал, прислушиваясь к звукам дома. Его цепкий ум не отдыхал, его тревожили мысли о книге и записи. Об отце думать не хотелось, ожидания оказались напрасными, только слова Иваныча успокаивали и вселяли надежду. Вот он и пришел, новый день. И Арсений надеялся, что он будет лучше вчерашнего. Открыв глаза и сев на кровати, он сладко потянулся. Дверь распахнулась, и на пороге появился Иваныч, его лучезарная улыбка красноречиво говорила о многом.