Елена Петрова - Забытая тайна

– Уехал? – осторожно спросил Арсений.

– Слава Богу, и этот раз пережили, средства оставил и скатертью дорога, – перекрестился с облегчением Иваныч.

Арсений улыбнулся, вытянул руки вверх и еще раз потянулся всем телом.

– Завтракать и работать. Иваныч, там рыбка осталась? – спросил юноша, переваливая себя в коляску.

– Конечно! Я вам кусочек припрятал, – похлопывая Арсения по плечу, ответил дядька.

Он наскоро заправил кровать, пока Арсений умывался и надевал свежую рубашку. Затем они вместе направились на кухню, там уже витали ароматы жареной рыбки. Арсений потирал руки в ожидании вкусного блюда, он любил свежую рыбу, но это лакомство было редкостью на столе, отец оставлял не так много денег, чтобы баловать их деликатесами. Он подвинул к себе тарелку с завтраком и положил две поджаренные до золотистой корочки речные форели.

– Я картошку не буду, лучше две рыбки, – лукаво сказал Арсений.

– Ешьте, ешьте на здоровье, – одобрительно кивнул головой старик.

– Иваныч, ты как освободишься, зайди ко мне в кабинет, отец оставил запись, я хотел, чтобы ты послушал ее, – попросил юноша, допивая кофе. – Со мной творятся странные вещи, мне кажется, что этот женский голос я когда-то слышал.

Иваныч топтался по кухне, покряхтывая, убирал в буфет дорогую посуду, ту, что доставалась лишь к приезду хозяина. Арсений закончил с трапезой и поблагодарил дядьку, после чего направился в свою комнату.

Он сел за компьютер и включил запись, прослушал несколько раз подряд, он напрягал память и пытался понять, где ранее слышал этот голос, но на ум ничего не приходило. Потом он открыл книгу. Достал с полки от руки написанные алфавиты известных ему древних языков: так ему было удобней работать. Всматривался в каждую букву, пытаясь прочесть, но слова не складывались. Арсений еще и еще раз перелистывал страницы, но даже намека на известные ему знаки не было. Он снова прослушал запись, пересмотрел рисунки в книге, но ни одной мысли или даже догадки не появилось. «Нужна хоть какая-то подсказка», – подумал он, глядя в окно, там привычно сидела черная ворона и ожидала от Иваныча подачки.

Старый дядька стряхнул крошки со скатерти, ворона, смешно прихрамывая, направилась к угощению. Арсений открыл окно и позвал Иваныча.

– Иду, – ответил он.

Юноша с нетерпением ждал его прихода, а Иваныч как будто специально тянул время, прошло минут сорок, пока дверь в комнату распахнулась.

– Иваныч, сколько можно тебя ждать, – нетерпеливо позвал юноша. – Присаживайся, ты слышал когда-нибудь этот язык? Я пока понять не могу ни единого слова, совсем мне неизвестный слог, – рассуждал он.

Арсений включил запись, мужчина ласково что-то говорил девушке, потом та запела, мелодично и как-то очень жалобно. Иваныч вдруг весь съежился, словно вжался в стул, опустил голову и смотрел в одну точку, будто хотел спрятаться.

– Иваныч, что с тобой? – удивленно спросил Арсений, он не понимал, что происходит.

– Ничего, устал я, – вскакивая со стула, почти закричал дядька, в глазах его застыл ужас.

– Мне кажется, я слышал эту песню и женский голос когда-то очень давно, – внимательно глядя на Иваныча, сказал юноша.

– Выдумки это ваши, где это вы могли его слышать? Тут и женщин-то сроду не было, только Дуська-молочница, но у нее басок прокуренный, а тут – во! – нарочито громко возмущался Иваныч, размахивая руками и торопясь выйти.

– Иваныч, ну поговори со мной, ты ведь что-то знаешь?

– Ничего я не знаю, и не моего это ума дело, язык совсем незнакомый, древний, ваше это дело – языки старые разбирать, а у меня своих занятий полно, – Иваныч почти выбежал из комнаты и стремительно закрыл за собой дверь. Арсений сидел один, он не мог понять, что произошло со старым Иванычем, его как подменили. Надо было работать, юноша посмотрел на закрытую дверь в надежде, что Иваныч вернется, но та оставалась плотно затворенной, и Арсений вновь открыл рукопись. Снова и снова пробегал глазами по неизвестным знакам, сравнивая и анализируя, выписывая отдельные строки и пытаясь понять хоть что-то. Работая без отдыха несколько часов, он очень устал. Прошло много времени, солнце неуклонно катилось к закату, последними лучами цепляясь за верхушки деревьев, а Иваныч все не звал к обеду. Юноша уже изрядно проголодался. Подкатив коляску к окну, он снова включил запись, речь полилась, заполняя комнату, душа его опять затрепетала, чувствуя недосягаемую тайну этой речи и вместе с тем невероятное родство. Арсений опустил голову и внимательно вслушивался в каждое слово, а в голове его звучало: «Спи, сыночек, сладко, сладко».

Внезапный шум за окном заставил его очнуться. Во дворе Иваныч таскал старые, почти сгнившие доски, с грохотом скидывая их в кучу. «Откуда он их взял, дрова еще не привезли, а этот хлам совсем не будет гореть», – подумал Арсений и направился к дядьке.

Вскоре, очутившись на крыльце, он окликнул его.

– Иваныч, мы обедать будем? Что это ты делаешь?

– Будем, обязательно, сейчас распилю эту рухлядь.

– Откуда у нас такие доски, я никогда их не видел!

– Да это там, за домом, строение было, – словно оправдываясь, ответил Иваныч.

– Давай помогу, держать буду, так ты быстрей распилишь, – съезжая с крыльца предложил юноша.

– Не надо, запачкаетесь, да и не ваше это дело.

Арсений подтянул край доски, пытаясь перевернуть ее и сложить в общую кучу, сильно обглоданный край дерева испугал его, юноша в ужасе бросил доску.

– Иваныч, что это? – отъехав на коляске назад, крикнул Арсений.

– Чего там? – недоуменно спросил дядька и подбежал к нему.

– Кто это так сгрыз дерево? Посмотри, какие у него были зубы, доска обгрызена почти наполовину, – со страхом еще раз спросил Арсений.

– Говорил же – не ваше это дело, спилю и сожжем, идите уже в дом, работы, что ли, отец мало привез? – стараясь избавиться от лишних глаз, настойчиво скомандовал Иваныч.

– Иваныч, объясни мне, что происходит, я слышал разговор отца по телефону, он говорил, что у меня гены какие-то, и поэтому я смогу перевести, а теперь эти доски со следами ужасных зубов… – не унимался Арсений.

– Идите домой, молодой хозяин, гены у вас отцовы, такой же настырный, а этим доскам лет тридцать, я и не знаю, кто их грыз, – отмахнулся Иваныч от назойливых вопросов.

Арсений внимательно смотрел на старого дядьку, поверить ему было сложно, но, кроме Иваныча, близкого человека у него не было, а обидеть его недоверием он не мог.

– Я на кухне тебя жду, пока на стол накрою, – послушно ответил юноша и направился в дом.

Иваныч облегченно выдохнул, помогая ему подняться на крыльцо. «Надо что-то делать, совсем пацан вырос, сует нос туда, куда бы совсем не надо», – хмуря брови, рассуждал дядька. Он ловко орудовал бензопилой и вскоре доски были распилены, Иваныч покидал их за угол дома, туда, где обычно складывали поленницы дров на зиму. Обед прошел в тишине, Арсений думал и не хотел говорить, Иваныч несколько раз попробовал начать ненавязчивую беседу, но юноша отвечал односложно, и дядька оставил попытки его разговорить. После обеда Арсений удалился в кабинет и продолжил работу, Иваныч складывал перепиленные доски, насвистывая знакомую мелодию, довольный тем, что молодой хозяин успокоился и уединился. Старая хромая ворона ходила поодаль, она собирала хлебные крошки, принесенные ей, он угощал ее после каждого обеда, птица и человек давно привыкли друг к другу.