Сергей Шинкарук - Почему я не стану президентом

– А про шо книжка? – спросила подруга девушки. Парень ничего не спрашивал, он в это время гладил попу этой самой подруги и, судя по напряженным мышцам лица, размышлял: «Заметит или не заметит?».

– Это роман. Типа, про любовь. В общем, там мужики машинами интересуются – ремонт, гонки и все такое. И один из них, Роберт зовут, знакомится с чувихой. Они в компании сидели, и он незаметно предложил ей уйти. Они из кафешки смотались, погуляли, потом еще раз встретились… Короче, стал он с нею мутить.

Я понимаю: что-то знакомое. Но вспомнить, что за роман пока что не могу. А девушка продолжает:

– Эта чувиха красивая была, типа, аристократка. И на нее друзья Роберта тоже запали. Но он им четко сказал: телка моя – не трогайте. А потом захотел с ней в отпуск поехать, но бабла не было. И друзья ему помогли – продали общий кадиляк.

– Что продали?

– Кадиллак. Но в книжке написано кадиляк… Поехали они в санаторий, там у них любовь… Это же двадцатый век, там все интересно!

После «продажи Кадиллака» я все понял. Но мне было интересно, чем все закончится. Я имею в виду, по версии рассказчицы.

– А еще у чувихи, ее Патриция звали, как бы папик был… Так Роберт ее приревновал и жестко забухал. Но Пат сказала, шо у нее с тем крутеликом ничего нету.

– А как называется книга и чем все кончилось?

– Как называется – не помню. А чем кончилось, пока не знаю. Но девки говорили, что эта Патриция от Роберта уйдет.

– Не уйдет она от него, – вмешался я в разговор. – Пат была очень больна, поэтому Роберт и возил ее в санаторий. Она умрет у него на руках. А книга называется «Три товарища».

– Ой, большое вам спасибо! – обрадовалась девчонка. – Теперь можно и не дочитывать!!!

Чехия. Карловы Вары. Отель. Мы с женой проходим через длинный холл, где выставлено несколько картин. Жена останавливается у одной.

– Смотри, – говорит она, – девушка, как живая.

Действительно, девушка, грустящая у окна, написана профессионально. Ну, насколько я могу об этом судить.

Тут же перед нами материализуется художник и на чистом русском заявляет:

– Это моя любимая картина! Я над ней работал полтора года. Стоит она пять тысяч евро, но вам, как истинным ценителям, отдам за четыре.

Супруга, желая как-то подбодрить живописца, говорит:

– Четыре тысячи евро? Ну, это совсем недорого. Правда, Сережа?

Я киваю с видом: подумаешь, четыре тысячи евро, для нас это просто копейки.

Художник явно веселеет и сообщает:

– Приходите завтра, я устраиваю выставку, выбор будет еще больше и еще лучше.

На следующий день в холле уже более пятидесяти картин. Размещены они строго по тематике: вначале идут обнаженные агрессивные женщины, затем одетые, но скромные, дальше – собаки, затем – кошки и закончил художник видами Карловых Вар.

– Ну как вам выставка? Что больше всего понравилось? – задает вопрос мастер.

И жена моя абсолютно честно отвечает:

– Все замечательно, но особенно нам понравился КОШАЧИЙ ПЕРИОД вашего творчества.

Мне показалось, что живописец обиделся. К такому выводу я пришел потому, что он к нам больше не подходил и за четыре тысячи евро ничего не предлагал.

Тот же отель, ресторан, шведский стол. Выбор небольшой, но всё вкусно. Удивляет, что каждый день появляется новое мясное блюдо. Кроме свинины, ягненка, индейки и курицы в понедельник предлагают отведать муфлона. Во вторник – оленя. В среду – медведя. В четверг – кенгуру. Естественно, я все это пробую. И вот что странно: вкус у всего этого какой-то очень знакомый. А когда в пятницу появилось черепашье мясо, я решил разрешить мучавшую меня загадку.

Около столика с блюдом стоял молодой официант. Молодые официанты в этом отеле, в отличие от служащих постарше, русским языком не владели – чешская молодежь жестко перешла на английский.

Но я заметил: чешский очень похож на украинский. Поэтому я подошел к парнишке и с галицким акцентом сказал:

– У кухаря добра фантазія. Просте теляче м'ясо він видає за муфлона, кенгуру та оленя…

– Че то так! – радостно удивился парень. – Ви зрозуміли. Але…

Что «але», я так и не узнал, потому что подоспел официант постарше и отослал молодого фразой «шел вон, блазень!». То есть обозвал дураком и прогнал. Ну и поделом! Нечего выдавать иностранцам секреты фирмы!

Иду я по улице, вижу обычную ситуацию: мальчик лет трех плачет, а мамаша его пугает:

– А ну перестань реветь. А то плохой дядя тебя заберет!

Через пару секунд я оказываюсь рядом, и мамаша, показывая на меня, уточняет:

– Вот этот плохой дядя тебя сейчас заберет!

Мне обидно, что я оказался плохим, но подыгрывая, я протягиваю руку малышу:

– Пошли со мной!

И тут происходит следующее: пацан перестает плакать и радостно бежит ко мне. Я подхватываю его на руки, ребенок обнимает меня за шею, как бы ища защиты. Мамаша в шоке…

Ребенка, конечно, пришлось вернуть родительнице. Хотя в моей семье ему наверняка было бы лучше.

Киев, девять утра, вагон метро. Я сижу и просматриваю редакторские правки в своей повести, которая должна появиться через пару месяцев в журнале «Радуга». Читаю быстро, исправлений не так много.

И я замечаю, что вместе со мной с большим интересом, то есть уставившись в мои бумаги, повесть читает и симпатичная блондинка лет двадцати пяти. Блондинка замечает, что я ее заметил, и говорит:

– Очень интересно. И очень современно. А вы автор этого произведения или редактор?

– Я автор.

– А как ваша фамилия?

– Зачем вам? Моя фамилия пока что не слишком известна.

– Да?! – обрадовалась девушка. – Но тогда получается, что это я вас открыла!

Однажды моя дочь Вика повела меня в театр. Сам бы я ни за что не выбрался, потому как у меня отпуск, а в этот период лучшие друзья – диван и пульт от телевизора. Тем более по телевизору показывают чемпионат мира по футболу. А конкретно: «Аргентина – Бельгия». Но я предпочел театр, ведь дочь я люблю сильнее, чем Месси.

Билетов у нас на руках не было – решение посетить храм Мельпомены оказалось спонтанным и созрело в красивой рыжей голове за три часа до начала представления. В том, что в зрительный зал мы попадем по любому, у меня сомнений не возникло – лето, жара, рядовой спектакль в исполнении местной киевской труппы.

Перед тем как приобщиться к прекрасному, мы с Викторией зашли в бар недалеко от театра. Пообедать дома мы не успели и решили сделать это в общественном заведении. Пища там вкусная, зато очень вредная. Извините, наоборот: вредная, зато очень вкусная. А еще я заказал себе немного водочки. Ведь мы шли на комедию, а мой приятель Миша Агранат всегда учил: «Постановка покажется вам намного смешнее, если выпить перед нею сто грамм».