Геннадий Локтев - Возвращения к любви

– Я уже с утра в ванной был.

– Ничего страшного, лишняя ванна тебе не помешает.

Она включила воду, обернулась, Григорий стоял голый перед ней. Инне аж не по себе стало. В таком ракурсе она его не видела никогда. Куда же его стыдливость вчерашняя пропала? Он залез в воду, лег, закрыл глаза. Может быть, есть хочет? Как бы выпить не попросил. Что она с ним потом делать будет? Не хватало еще пьянства у нее дома.

– Ты ел?

– Ел. Вчера.

Понятно. Оттого и перегар такой. Литр выпил, конфеткой закусил. На скорую руку приготовила омлет, заварила кофе, отнесла ему. Григорий лежал, жевал, пил кофе и был таким довольным, будто в восточный гарем попал.

Инна оставила его, прошла в комнату и, совершенно без умысла, начала менять постельное белье. Оказалось, что с умыслом. Примерно час спустя, он вышел из ванной посвежевшим, опоясанный полотенцем. Да, оказывается, все-таки было, на что обратить внимание при первой их встрече. Она смущенно отвернулась.

– Ты готов?

– К чему?

– Ехать готов?

Он подошел сзади, обнял Инну и прижался к ней всем телом. Да, готов, но не к тому, чтобы уехать, к тому, чтобы остаться и не на полчаса. Она повернулась к Григорию, полотенце упало. Он прижал ее к себе, резко вобрал ее губы в себя.

И все!

Голова закружилась.

Дыхание перехватило.

Она, наверное, упала бы, если бы он не держал ее в своих объятиях. Почувствовав ее слабость, Григорий взял Инну на руки, пронес пару метров до кровати, осторожно положил на нее. Дальше лишь губы и руки. Какие же они у него нежные. Они словно знают, словно чувствуют, где и как нужно что-то сделать.

Она же превратилась в кисель. Но расслабилась лишь для того, чтобы в нужный момент превратиться в упругую пружину и встречать его каждой мышцей своего тела. Ничего необычного, но как же хорошо, как же приятно с ним все это происходит. Он словно старается не просто овладеть ей, он хочет стать одним целым с ней. Но что-то в этот раз ему не нравится, и он повторяет попытку, потом еще, еще, и вот оно, одно целое. Нет его, и нет ее, есть они, но не каждый по раздельности, а одно единое существо. И уже нет таких земных сил, которые смогут их разделить.

Казалось бы все. Все силы кончились. Вся энергия покинула их. Всему есть предел. Но нет, он не успокаивается, снова тянется к ней. Губы, пальцы, губы, пальцы…

– Погоди, я устала немного, погоди.

Господи, языком аж до зубов добрался!

– Ты не прогонишь меня сегодня?

– Нет! Не прогоню.

– А если я тебе скажу, что я свой бумажник в машине нашел. Все равно не прогонишь?

Она повернулась к нему, вздохнула и шепотом сказала:

– Паразит! Хотел меня еще на десять тысяч обмануть. А ты завтра уедешь домой?

– Нет. Я позвоню домой, позвоню начальнику, дам телеграмму, возьму за свой счет неделю, я не хочу уезжать от тебя. Не хочу уезжать! Не могу уехать! У меня нет сил расстаться с тобой!

– Может, стоит сейчас съездить, дать телеграмму. Сейчас вроде уже не пахнет. Сил хватит?

– Хватит. Да, наверное, поеду. Заеду заодно в магазин, куплю чего-нибудь на вечер. Или в ресторан сходим?

– Нет, лучше дома. В пятницу сходим. Потанцуем немного.

Он умылся, оделся. В дверях обнял ее, крепко поцеловал.

– Ты знаешь, где телеграф?

– Знаю, не заблужусь.

– Нет, я с тобой. Мне одной скучно будет!

Как сердце чувствовало ее…

– Отдохни от меня солнышко. Иннушка моя! Я ненадолго. Я вернусь! Я обязательно вернусь.

Дверь за ним закрылась. И сердце защемило. Почему так защемило сердце?

Он не появился ни через час, ни через два, ни через три. На четвертом часу он позвонил.

– Прости меня! Прости меня моя милая! Я не мог не уехать! Я вернусь и все тебе расскажу. Потом. Я вернусь!

– Да чтоб тебя… Дай Бог быть тебе счастливым! Не звони мне больше, я уже практически выбросила телефон. И не пиши мне, я размениваю квартиру. Будь счастлив и знай, что пусть самую малость по времени, ты сделал меня счастливой, за что спасибо тебе.

***

Наше время.

– Ох, Господи! Ты меня напугал!

– Извини! Не хотел.

– Нашел, значит. В магазине поймать меня не получилось, приехал сюда. Учти на будущее, я в том магазине не бываю.

– А в тот день, когда я тебя там искал, была? Была?

– Случайно мимо проезжала. Видела, как ты крутишься там у дверей. Ну, нашел сейчас. И что дальше? Зачем ты меня искал? Зачем нашел?

– Увидеть хотел.

– Ну, так увидел? Можем проститься?

– Ну, погоди, ну хотя бы десять минут, пять минут…

– И что, мы будем стоять здесь, у всех на виду? Между прочим, я замужем и никому еще не позволяла подумать обо мне нехорошо.

– А пойдем в машину?

– В твою? Она у тебя со светонепроницаемыми стеклами?

– Нет, конечно.

– Ну, да, в машине оно, конечно, с посторонними мужиками видеть меня привычнее. Эх, ты! Ладно. Пойдем в мою. Та хоть стоит удобнее, в ней тяжеловато кого-то разглядеть.

Полдня он потратил на то, чтобы найти прежнее место ее работы. Адреса не помнил, маршрута тоже, а где, на каком предприятии, в каком учреждении она работает, он не знал. К своему стыду, он только сегодня вспомнил, что никогда не интересовался тем, где она работает и кем. Знал, что-то там с финансами. И все.

Но он нашел. По километру, по метру, по сантиметру, он исследовал ту местность, где он до этого бывал, и нашел.

Григорий дождался конца рабочего дня. Он увидел Инну. Он очень обрадовался. Он шагнул ей навстречу.

– Это твоя машина?

– Да! А чем она тебе не нравится.

– А та? Та машина? Хотя времени-то прошло. О чем я спрашиваю?

– Какая та? Твоя? Та, что ты мне подарил? Так зачем она мне. Машина была оформлена на тебя. С тобой встречаться не хотелось. И я… Погоди! А ты что? Разве ничего не знаешь?

– А что я должен знать?

– Благодаря Павлу, я нашла место твоей работы в твоем городе. Куда и отогнала машину. Передала ее твоему начальнику, вместе с документами. Он должен был передать ее твоей жене. Погоди, как его Константин…

– Константин Сергеевич. Он после того, как мы расстались, недолго поработал там. Уехал куда-то. Мы больше не виделись.

– А жена? Она тебе ничего не сказала?

– Наверное, не посчитала нужным. А квартира? Что с квартирой?

– Вернула хозяину, остаток от залога он обещал передать тебе? Передал?

– Нет! К черту залог!

Нет!

Ура!

Ура!

Ура!

Нет!

И как он мог в ней сомневаться. Кто угодно, только не Павел. Голос Павла в домофоне терзал Григория до сего времени.

– Ну, все, мне пора, дочка в детском садике ждет.

– Как ее зовут.

– Лиза! Лизонька!

Неожиданно что-то щелкнуло в голове у Григория. Его аж затрепало. Заболело в области сердца. Дышать стало тяжело.

– Погоди! Погоди! Ты сказала дочке около семи лет?

– Да. И что?

– И замужем ты почти шести лет? Ты замуж вышла после рождения Лизы?