Кирилл Заговора - Вечно синее небо

– Что, прости?

– Хохочущая молния Мабухай способна в одну секунду сжечь дотла все, к чему бы она ни прикоснулась. Человек вспыхивает как факел, оставляя после себя лишь зубные коронки. По форме молния похожа на улыбку с высунутым языком. Она перемещается, подпрыгивая в воздухе как мяч, и издает звуки, напоминающие душераздирающий хохот. Когда местные жители слышат ее приближение, они прячутся в подвалы хижин, поскольку деревянные стены для Мабухай не помеха.

Официант принес закуску, Николай налил еще коньяку и поднял рюмку. Константин чокнулся с ним и подумал, что возможно Николай – ФСБ-шник, который каким-то замысловатым способом собирается раскручивать его на откат. Или сумасшедший.

– В одном из индийских штатов меня атаковала стая бесшумных попугаев Нга-нга. Размах крыльев этих летучих гадов достигает полутора метров, и питаются они, в основном, ядовитыми змеями. Они падают на кобру сверху и всасывают ее через клюв словно макаронину. Парализующее зрелище. Нга-нга называют бесшумными потому, что они передвигаются по воздуху совершенно беззвучно, как бы планируя, но при этом очень быстро. Как правило, они перемещаются стаями по пятнадцать – двадцать штук и способны заклевать павиана или даже гориллу. – Николай задумчиво нахмурился. – Меня спасло чудо. В последний момент они заметили неподалеку несколько шакалов, пожирающих падаль, и полетели к ним. Убегая, я слышал кровожадный рык Нга-нга и предсмертный визг шакалов. С тех пор я не ем птицу.

Николай замолчал, очевидно, вспоминая те кошмарные события. Константин тоже молчал. Он по-прежнему не понимал, для чего Николай рассказывает ему все это. Наконец, он решил прервать паузу:

– Слушай, это все интересно, но…

– Не торопись, скоро все поймешь.

Николай налил следующую порцию коньяку и закурил. Константин выпил и поглядел на графин – интересно, сколько в него вошло? Скорее всего, не меньше 0,7 литра. Николай довольно долго молчал, затем неожиданно заговорил:

– Итак, многие годы я провел в разных школах и течениях. Я пропустил через себя десятки теорий, неделями голодал, воздерживался от секса и даже от сна. Я провел бесконечное количество времени в медитациях и практиках. Я останавливал дыхание на девять с половиной минут и кружился на одной ноге по три часа. Я общался с огромным количеством людей, с тысячами людей и постоянно задавал себе вопрос: а чего именно хотят все эти люди? Чем им всем можно помочь?

Николай выжидающе поднял брови, как будто предполагал услышать ответ от Ярыгина. Как и следовало ожидать, тот лишь развел руками. Николай снова налил виски и хитро посмотрел на него.

– Я слышал десятки вариаций, но любая из них не стоит и вот этой салфетки. Коучинг, духовная реализация – это все бессмыслица. Никто, на самом деле, не понимает, что это такое. Я долгое время наблюдал за людьми и пришел к выводу, что самое большое беспокойство доставляет им их собственный ум. Разумеется, сегодня это знает любой ребенок. Есть множество учений на тему того, как решить эту проблему, но ни одно из них не является на сто процентов эффективным. Ни одно. Миллионы людей во всем мире страдают от собственного ума, но не понимают, что с этим делать.

Николай снова налил себе и Константину, и поднял рюмку:

– Пора выпить, а то мы тут засохнем от всей этой сраной философии. Как говорили русско-английские поэты: «Хватит нахуй горевать, время водовки въебать». Или что-то в этом духе. Ну, давай, поехали.

Они выпили. Естественно и непринужденно Николай совмещал в себе эпицентр экзотических духовных опытов и карикатурную пошлость. Закусив коньяк зеленым листом салата, он продолжил:

– Все очень просто. Все что нужно для счастья – это возможность в любой момент остановить ум. – Он торжествующе посмотрел на Константина. – Понимаешь? Все, что надо дать людям – это помочь им по собственному желанию останавливать собственный ум, иными словами прекращать ход мыслей. Дай человеку возможность прервать работу ума и большинство проблем каждого отдельно взятого человека будут решены. Любой ребенок знает, что все проблемы – это просто мысли, которые неизвестно зачем посещают голову.

Он выпил и снова задумался. Константин проглотил свою порцию и решил, что самое время уходить:

– Слушай, друг, у меня завтра переговоры утром, я уже нормально выпил и мне пора. Давай как-нибудь соберемся ближе к выходным еще раз, ок?

Николай наклонился к Константину и зашептал:

– Я так и знал, что твоя реакция будет именно такой. То, что я тебе рассказал только что – это всего лишь вступление, понимаешь? Интро. Но если ты дослушаешь меня до конца, то я покажу тебе нечто такое, чего ты никогда не видел и не увидишь. Я выдам тебе такой бизнес-план, что ты охренеешь… . Короче, давай, допиваем и поехали ко мне. Там все поймешь.

– Не-не-не, я не хочу никуда ехать. Проси счет и это… все…надо ехать, у меня дома девушка… – Ярыгин вдруг вспомнил, что девушка сегодня к нему не придет, икнул и не заметил, как у него в руке опять оказалась рюмка с коньяком.

– Ты часто встречаешься с одногруппниками, а? Чего ты заладил, Костик? Удели мне один вечер, и я покажу тебе, как заработать кучу денег. Давай, по последней и поедем. Официант, счет!

Они выпили, расплатились, и, пошатываясь, вышли на улицу. Николай подозвал такси и назвал адрес. Константин чувствовал, как алкоголь лишает его воли к сопротивлению, и как-то незаметно для себя сдался. Движение по ночному центру под тихую музыку убаюкало его, и когда машина остановилась в одном из арбатских переулков, он уже спал. Николай разбудил его, и помог выйти.

Сколько было выпито у Еши, Алексей практически не помнил, точно так же, как не помнил он впоследствии, что там происходило в тот вечер. Ему запомнилось, как Рождественский-Скат шумно спорил с Еши на темы древних обрядов. Время от времени из их страстных дискуссий выпадали слова типа «иерофания», «пантеон» или «хтонический», и Алексей прерывал дебаты, заплетающимся языком требуя разъяснений. С каждым тостом Алексей соображал все хуже и, в конце концов, совершенно потух, выпав из реальности.

Далее шел почти полный провал в памяти, после которого Алексей осознал себя сидящим посреди комнаты, прислонившись спина к спине с Гавриилом. Вокруг них Еши поставил зажженные свечи, затем надел замысловатый головной убор с длинными белыми косичками, увенчанный черепом какого-то зверя. На плечи он набросил одеяние из синей ткани, а в руки взял большой бубен с колокольчиками. Затем он что-то поджег и стал обкуривать сидящих в центре комнаты гостей чем-то отдаленно напоминающим кадило. При этом он тряс бубном и выкрикивал что-то в потолок. Память подарила, также, Алексею сцену неистового танца Еши – он скакал по комнате, непрерывно завывая и ожесточенно колотя в бубен палкой. И, наконец, последнее, что он слышал сквозь отключающееся сознание – разборки Еши с возмущенными соседями, угрозы вызвать полицию и тому подобное.