Ирина Критская - Синее небо над синим морем

© Ирина Критская, 2021

ISBN 978-5-0053-4419-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Холодное, которое касалось моего лица, было приятным. Даже спасительным, если точнее. Оно убирало огонь и страх, которые пожирали меня в моем полусне-полуобмороке. Я с трудом приоткрыла глаза, чувствуя, как один налился липким свинцом и в серой дымке, почему то заполнившей мою прекрасную спальню, увидела лицо Армена. Он сидел на кресле у окна и тыкал толстым пальцем в телефон. Потом приложил его к уху, глянул в мою сторону и я тут же снова закрыла глаза.

– Да. Добрался. Все в порядке. Здорова.

Он явно отвечал кому-то серьёзному, потому что его голос был твёрд и мрачен, он говорил чётко, по-солдатски и чеканил звуки.

– Хорошо. Понял-завтра. Всю дозу. Будет сделано.

Армен договорил, снова тыкнул толстым пальцем в экран и посмотрел на меня.

– Не спите, Лида? Я чувствую, что вы не спите. Как вы себя чувствуете?

Он встал, медленно пошёл к моей кровати, упруго, чуть пружиня крепкими, кривоватыми ногами. С тех пор, как я его видела тогда, в больнице, он здорово похудел, подтянулся, но как-то осунулся, постарел. Подойдя вплотную он потрогал мою, вздутую от оплеухи Манекена щеку, и поцокал, так, характерно, как выражают свои ощущения его родичи.

– Нормально я себя чувствую. Вашими молитвами.

Армен улыбнулся чуть криво, углом рта, помог мне встать и прикрыл одеялом ноги.

– Полежишь сегодня. Стресс нам надо курировать, завтра первый клиент.

Он пошуровал на моем столике, от чего у меня злобно сжалась кожа за ушами и потянула за собой уголки рта, так я злилась всегда, с детства.

– Что вы шарите в моих вещах? Отойдите оттуда!

– Лида. Лидочка, можно я так вас буду называть? Не сердитесь. Это надо принять. Это лекарство моё ноу-хау. Оно вас вмиг восстановит

Он протянул мне хрустальный стаканчик, в котором плескалась красная жидкость, похожая на кровь.

– Не бойтесь, не бойтесь. Это томатный сок. Мой экстракт в нем работает лучше всего, ликопин в сродстве так работает. И вкусно. Давайте, разом.

Я уже понимала, что здесь, несмотря на кажущееся богатство и благополучие, я совершенно бесправна, и моих мнений-желаний никто спрашивать не собирается. Залпом махнув из стаканчика, я откинулась на подушку и сразу почувствовала, силы ко мне возвращаются.

– Спасибо, Армен Яковлевич.

– Просто, Армен. Мы тут с тобой теперь надолго и почти родственники, так что по простому давай. Завтракать будешь? Скоро Нинель объявится, новая горничная. Взамен той.

Я кивнула головой, лишь бы не возражать и отвернулась, глядя в окно. Армен сел рядом, прямо на мою кровать и тронул меня за руку.

– Лида, ты вот обижаешься, истеришь. Не понимаешь. Никто же не виноват в том, что с тобой случилось. Тебе, наоборот, повезло.

– Повезло?

Я взвилась, соскочив с кровати. Мне хотелось схватить что-нибудь очень тяжёлое и долбить куда попало, круша этот поганый дом, эту странную, совершенно не мою жизнь и проклятую память о том, что со мной произошло.

– Повезло? Вот эта жизнь, двойного попугая в клетке – это, по вашему – повезло? Да в гробу я видела такое везение. Вместе с вами.

У Армена поквадратнела челюсть, он поиграл желваками, но справился

– Ты не в гробу бы лежала. Ты сначала бы сгнила живьём, вся, начиная с ног, а потом тебя бы сожгли. Как дрова. А гнила бы ты долго. Полгода. Медленно распадаясь. У тебя бы отваливались гнилые куски кожи, обнажая кости. Так протекает эта дрянь.

Я почувствовала, как у меня зашевелилась шкура между лопаток, покрылась мурашками и стала ледяной. Мне хотелось зажать ладонями рот Армена, чтобы он заткнулся, но он продолжал

– А чудом выжила бы, так умерла от рака своего. Агрессивного, между прочим, донельзя, такой как не лечи, он всегда возвращается. А тут ты, как новенькая. Твой организм омолодили минимум на десятку. А то и больше. Пользуйся. И деньги рекой потекут. Тебя пользовать будут лет пять. Потом останешься в этом лагере, на пенсии. Тебе повезло, а ты корячишься. Глупая женщина.

Последние слова он как-то так сказал, что у меня ослабла жёсткая пружина внутри, я обмякла, упала на подушку и зарыдала, давясь соплями. А он сидел рядом и тихонько гладил меня по спине тёплой, большой ладонью

Я растерялась. Стоять голой в прибое в полном одиночестве, и стоять совершенно обнажённой и беззащитной прямо перед своим куратором, пусть он и врач, это совершенно разные ощущения. Я вся внутренне сжалась и не понимала, что мне делать – броситься в воду и поплыть куда глаза глядят или повернуться к Армену лицом, представ во всей своей обновлённой красе. А тот молчал. Ел меня глазами поедом, я прямо чувствовала огненные прикосновения его взгляда на своих бёдрах и ягодицах, и молчал. Ситуация стала странной, и я решилась на второе. Броситься сейчас в воду и поплыть, как полная дура, было бы абсолютным идиотизмом, и я, скрестив руки на груди, повернулась. Армен шёл к воде. У него была странная походка, сильная, но неуклюжая, так, наверное, выходит на охоту гризли. Солнце, уже совсем сдавшее свои позиции, слабо и золотисто осветило его тело, и я удивлённо подумала – он совсем не тот, грузный, одутловатый армянин, которым был в своей просторной одежде. Короткие, мускулистые, сплошь поросшие чёрными, густыми волосами ноги были похожи на крепкие, чуть кривоватые стволы старого дерева, широкий и плоский пресс совершенно не имел ни капли жира, наоборот, казался выточенным из камня, плечи, правда, слегка полноватые, хотя под слоем жира все же угадывались мускулы. Шеи у Армена почти не было, твёрдый, чётко вырубленный подбородок сразу начинался от груди, привычка его ходить, чуть опустив голову даже нравилась мне. А сейчас, от этого взгляда исподлобья, смурного и тяжёлого у меня вдруг сладко и мучительно свело низ живота.

Он подошёл, положил мне руки на грудь и сжал между пальцами соски, сильно, но не больно.

– Ты, Лидия, сейчас хочешь этого. Очень, правда? Это понятно и не стыдно, гормональная терапия, особенно та, которую тебе делали, многое изменила в твоём теле. Оно сейчас двадцатипятилетнее. У тебя матка, яичники – все абсолютно молодое, готовое к деторождению. И тело требует своего.

Он говорил все эти слова чётко и раздельно, но голос и руки явно принадлежали разным людям. И я разделилась пополам. Мой мозг слушал эту наукоподобную чушь, а тело таяло под руками. Причём таяло в совершенно прямом смысле этого слова, у меня подкосились ноги и я стала стекать прямо в пену набегающих волн. Армен подхватил меня на руки и понес на берег. И все, что я помню после – это сильные и сладкие удары внутри себя и бешеное наслаждение, от которого я потеряла сознание.