Валерий Бронников - Попутчики. Рассказы

Сейчас же Алексей сознавал, что не может не только обучать, но и владеть элементарными навыками. Все цифры и знания выпали из памяти, как ненужный мусор. Он сделал простой вывод: не надо пытаться вспомнить всё сразу, а сосредоточить тренировку памяти только на профессиональных знаниях. Так будет легче вернуть утраченные навыки.

Наконец, наступил день, когда ему разрешили покинуть стены больницы. Голова по-прежнему болела, но боль не выглядела такой нестерпимой, как ранее. Он к ней привык и терпел её, как часть самого себя. Доктор на работу не выписал, а дал достаточно времени для занятий домашней трудотерапией, чтобы набраться сил и привыкнуть к обычной жизни. Ему запретили находиться на солнце, париться в бане и летать на самолёте, а без последнего он просто не мог находиться на работе. Он доктора выслушал, но с первого же дня стал нарушать запреты, привыкая к повседневной полноценной жизни. Ущемлённым в правах и с ограниченными возможностями он не хотел быть.

На работу его выписали без ограничений, но Алексей понимал, что без достаточной памяти он долго не продержится. Поэтому он не стал кривить душой и перед аудиторией прямо заявил:

– На сегодняшний день я знаю меньше вас. Будем учиться вместе на равных. При обучении я буду заглядывать в книгу и уточнять цифры, которые забыл, но постараюсь через некоторое время обходиться без книги.

Возражений не последовало. Так и учились вместе, но Алексей через некоторое время действительно перегнал своих учеников. А с полётами он решил очень просто. Вопреки наставлениям доктора, он в первые же дни работы выписал командировку и полетел по билету пассажиром. Пассажиром лететь, как гражданин, он имел полное право. Полёт, длившийся сорок минут, он перенёс с трудом. Голова гудела, подступала тошнота. Ему становилось муторно и очень тяжело. Едва досидев до конца рейса, Алексей думал, что обратно вернуться не сможет. Но обратно он улетел точно так же, как и вперёд. Страшного ничего не случилось, но он убедился, что летать на самолёте можно, только надо привыкнуть. Через некоторое время он уже переносил полёты не так тяжело и мучительно, никому не жаловался и не говорил о своих ощущениях, просто выполнял свою работу.

Постепенно к своему состоянию он привык. Когда в очередной раз настала пора проверять работу двигателя в полёте, он, как ни в чём не бывало, пришёл в санчасть на медосмотр.

– А как же Вы полетите? – удивлённо спросила дежурная медсестра.

– Точно так же, как много раз раньше, – не задумываясь, ответил Алексей.

– Но Вам же, вероятно, полёты противопоказаны?

– У меня есть медицинское заключение, что я выписан на работу без каких-либо ограничений.

– Я сомневаюсь, – сестра, тем не менее, разговаривая, начала проверять давление и пульс.

– Вы проверяйте, что надо и, если нет противопоказаний, придётся меня отпустить с миром.

– У Вас повышенное давление.

– Вы же знаете, что оно у меня всегда такое и не отличается от того, которое имелось до болезни.

– Да, оно такое же, – заключила медсестра.

Все аргументы оказались исчерпаны.

Получив положительное заключение, Алексей пошёл к самолёту. На самом деле он волновался. Хоть и проверил себя в полёте пассажиром, надо выдержать и этот полёт, иначе дорога для полётов ему будет закрыта.

Знакомый звук двигателя отвлёк от посторонних мыслей. Дальше начиналась обычная работа, и он переключился на фиксацию параметров двигателя, показания приборов и многое другое, что проверяется в контрольном полёте. Работа проходила в обычном режиме. Самочувствие у него не идеальное, но терпимое. Он старался не отвлекаться на самого себя, и всё внимание отдавал приборам. Если не считать некоторого дискомфорта, полёт закончился привычно.

С этого дня Алексей больше не делал себе никаких скидок и ограничений. Голова, конечно, болела, иногда мучительно долго и сильно, но он не подавал виду и на работе старался быть таким же, как все. Только дома, когда приходил с работы, позволял себе расслабиться. Заключалось это в том, что он ложился на диван и лежал так, не шевелясь, часами, пытаясь унять надоевшую головную боль.

Сделал Алексей себе существенное ограничение – перестал пить водку и другие спиртосодержащие жидкости. Никто ему это не запрещал и не ограничивал, но он знал, что употребление водки ни коим образом не способствует развитию памяти, а, наоборот, только усугубляет этот процесс. Данное себе обещание Алексей с честью выдержал. Спиртные напитки не употреблял ровно три года. Поначалу трудно приходилось находиться в компаниях, где упрашивали принять хотя бы рюмочку, но постепенно все привыкли к тому, что он не пьёт, и перестали предлагать выпивку.

Рыбалку Алексей не забросил. Продолжал жить полноценной жизнью, управляясь с тридцатисильным подвесным мотором, рыбацкими снастями и походной жизнью. Иногда у него это получалось лучше, чем у здоровых рыбаков.

Наступила очередная весна. Как-то Василий Фёдорович предложил:

– Ну что, за хариусом поедем?

Отказаться Алексей не мог:

– Поедем!

Подходила пора летних белых ночей. Солнце почти не скрывалось за горизонтом. На улице тепло. Зеленая листва распустилась в полную силу, свежая трава лежала густым зелёным ковром. Вода в реке убыла до летнего уровня. Пришла самая пора для лова хариуса в глухих таёжных ручьях.

До Губистой лететь долго. Ан-2, надрываясь, тарахтел в морозном воздухе. Тридцатиградусный мороз сковал всё обозримое пространство в единый монолит. Звук мотора такой, как будто винт с большим трудом разрезает густой морозный воздух.

Сообщение поступило накануне – два самолёта столкнулись на стоянке. Как там и что произошло, можно только гадать. Теперь главная задача – перегнать самолёты из морозной заснеженной тундры до Мезени, пока не остыли двигатели. Если они остынут на таком морозе, потом оживить их потребуется много времени и сил, да и средств тоже, чтобы доставить подогреватель воздуха. А чтобы перегнать самолёты сейчас, требовалось их осмотреть, составить акт и только тогда принимать решение, можно перегонять или нет.

Один самолёт принадлежал Второму авиационному отряду, а второй с местного авиапредприятия.

Два инженера и один техник сидели в пассажирской кабине в тёплых шубах и унтах. Даже в такой верхней одежде мороз проникал внутрь. Время от времени люди зябко поёживались. С собой они взяли только набор инструмента да материал для подклейки обшивки, надеясь втайне, что повреждение небольшое.

Они уже в пути узнали, что самолёт Второго отряда с комиссией ещё не вылетал. Так уж в авиации принято, что свои грехи расследует своя комиссия. В данном случае, когда два самолёта с разных предприятий, ожидалось прибытие двух комиссий.