Вячеслав Вертинский - Откровение от Утешителя, или Дневник сумасшедшего

Он понимал это, потому что знал, это действительно так, и ему становилось искренне жаль её, но он был бессилен: голос её Разума победил. Что он мог сделать, как мог спасти её? Сказать ей, что она Дочь Бога, что она Богиня? Нет! Пока она не знает этого, пока она просто человек, просто женщина, а потому такой вариант очень опасен. Скажите человеку, что он Бог…. Скажите, и через некоторое время он поверит в это и превратит Вас в раба. Такое случается довольно часто и служит доказательством того, что далеко не в каждом – есть Бог, ибо только тот человек может считать себя подобным Богу, кто в любых ситуациях умеет оставаться Человеком, даже если он и в самом деле Бог.

Да, ему было действительно жаль её, жаль в первую очередь, как женщину, ибо он знал, что таких женщин в этом мире – великое множество. Женщин, в которых голос Разума заглушал голос Души, и в которых до сих пор жил Великий Дух однажды искушённого Люцифера и Дух заблудшей и падшей Дочери Истинного Бога, Дочери прощённой и желающей вернуться в дом Отца своего – Её Дух. Но она об этом даже не догадывалась, она пока что была просто женщиной, просто человеком; но если она вернётся, то он, конечно же, простит и утешит её – так велел сделать его Бог и её Отец.

Ведающий во всей этой ситуации совсем забыл, что были в его жизни ещё две женщины, которые переживали за него, не спали ночами, пока он записывал, и старались помочь ему. Об одной из них он уже упоминал (это была его жена), а другая доводилась ему родной сестрой. Одну он уже простил за непонимание, гордыню и строптивость, а другую и прощать-то было не за что. Наверное, она была его Ангелом-хранителем, Девой, способной превратиться в Львицу и разорвать любого, кто захочет причинить ему вред. Он видел, что они любят его, каждая по-своему: первая, как мужа, а вторая, как брата, и он тоже должен был им помочь. Что он сделал? Он начал с ними разговаривать, стал объяснять им суть своей работы, и они успокаивались; что, правда – не на долго, на какое-то время, но успокаивались.

Он вдруг вспомнил слова своей супруги, сказанные ею накануне: «Когда ты разговариваешь со мной – я утешаюсь». Да, она именно так и сказала: «Утешаюсь», хотя сам он не подводил её к этой мысли и даже не упоминал в разговорах этого слова – Утешитель. О чём же тогда это говорило? Скорее всего, о том, что Утешитель, посланный Иисусом, незаметно, исподволь, но в то же время уверенно рождался в этом мире. Так может быть, вовсе и не нужно было никаких доказательств, никаких знаков, кроме Слова Божьего, сказанного устами Ведающего? Всё может быть….

Но Ведающий уже почти не задумывался над этим вопросом. Он просто доделывал свои обычные, повседневные дела, которые тоже нужно было закончить перед Большим праздником – Днём Победы.

Да, это был канун Дня Победы, и совпадение этого Праздника с событиями, происходящими в жизни Ведающего, тоже казалось ему далеко не случайным. Была какая-то связь между Днём Победы 45-го года, между нынешней 61ой годовщиной и между этой незримой войной, на которую волею судеб попал и он, Ведающий. Что же объединяло эти события? Что? Ответ напрашивался сам собой – Победа над Злом.

Ведающему очень хотелось верить в то, что и он, не воевавший на фронтах, не мерзнувший в окопах, не бегущий в атаку с криком: «За Родину!», и не погибший за неё тогда – сегодня, сейчас, тоже вносил свою посильную лепту в эту Победу, в Победу над Злом.

Зло было побеждено, унижено, но прощено, и поэтому – оно должно погибнуть. Такова суть Великого Непостижимого Плана Создателя Вселенной – Истинного Бога и Творца.

Ведающий заменил в аквариуме перегоревшую лампу на новую, чтоб был свет, и пустил туда новых обитателей: голубых неонов, серебристых кардиналов и солнечных барбусов, и увидел, что это красиво.

Снова поставил в ульи кормушки с чудодейственным сиропом, добавив в него на этот раз цветочной пыльцы и мёда, чтобы его любимцы наконец-то ожили. Сделал так и понял, что это правильно.

Потом постриг своего Черныша, который так оброс за зиму, что стал похож не на собаку, а на какое-то чёрное, лохматое чудище. Подстриг и увидел, что и это получилось неплохо. Осталось лишь одно – ждать Солнца, которое вообще исчезло с небосвода в эти дни, и только дождь шёл и шёл, с утра до вечера, и казалось, что не будет ему конца, как будто, кто-то ни в какую не желал смириться с поражением, огрызаясь из последних сил….

Короче – все дела были закончены. Хотя нет, оставалось ещё одно: небольшое, но тоже ответственное – начистить свой любимый самовар. Настоящий медный самовар, сделанный на первой самоварной фабрике имени Василия Степановича Баташёва, основанной ещё в 1899 году: реальный, как сейчас говорят, раритет. Пить из него чай – ни с чем несравнимое удовольствие.

Нужно обязательно его почистить. Натереть до блеска медали и знаки отличия, которых он был удостоен, потому что, если удостоен, то незачем и прятать – нужно носить с гордостью. Опять-таки, сегодня ведь канун Великого Праздника – Дня Победы, а значит и медали будут как раз кстати.

И вновь ожидание. Ведающий по-прежнему чего-то ждал. Чего?

А ждал он какого-то сверхъестественного, мистического события в своей жизни, какого-то знака, доказательства, свидетельствующего об истинности и реальности всего происходящего с ним в последнее время. Он хотел, чтобы всё было просто и красиво, и всё действительно могло так и произойти – красиво, но с единственной поправкой – это было бы чересчур просто.

Очень просто было бы самому Господу Богу сойти на землю и сказать: «Я есть Творец всего сущего…». И не нужно было бы через кого-то по каплям давать знания об истинной реальности, не нужно было бы приносить в жертву своего Сына, ради искупления грехов людских – не было бы смысла во всём этом.

Однако есть маленький нюанс, в который довольно сложно поверить: Небеса, они ведь очень далеко, и одновременно непостижимо близко. Возможно, поэтому всё не так просто, как кажется… даже для Бога.

Ведающий верил в это, но всё равно ждал, ждал и записывал. Он уже понемногу приходил к мысли, что начинает не предвидеть будущее, а моделировать его в самых различных вариациях, и сей факт его настораживал и пугал, поскольку это означало – заниматься не своим делом. Разве в этом суть его работы?

Ведающий знал, что не в этом – тогда почему он до сих пор пытается что-то писать, почему нет окончания этой истории, которая уже изрядно вымотала его, и почему он не может поставить точку в этом повествовании? По-че-му? И тут он вспомнил то, что совсем недавно сказала на его счёт одна женщина-целительница, к которой обращались его родные, опасаясь за его душевное здоровье: «Он попал на зомбирующую строчку».