Вячеслав Вертинский - Откровение от Утешителя, или Дневник сумасшедшего

Собираясь описать события предыдущей ночи, он не знал с чего начать – не находил слов…. Не находил и почему-то вспомнил второй день Пасхи; своё ночное путешествие и то, что ему показывали тогда: восходящие миры, астральное тело Земли, Точку Невозврата и вход в иной мир. Он вспомнил и то, какое отвращение вызвала у него последняя картина, и то, как он не хотел попасть туда, надеясь, что этого никогда не случится. Вспомнил он так же, что совсем запутался в своих размышлениях и просил Бога подсказать ему правильное решение, однако Тот не давал ответа, и ему, Ведающему, показалось, что Бог преднамеренно не говорил ему всей правды….

Теперь-то Ведающий был уверен, что, не говоря её – Бог просто жалел его, поскольку было от чего – теперь было.

Этой ночью ему показали то, чего он не желал видеть – ему показали Жизнь после Смерти, а если выражаться яснее, то – Ад, причём самый настоящий. Он не понял сразу куда попал – везде был Мрак, и вдруг он увидел Его – Хозяина этого Мира, Демона, имени которого он не знал, а потому и назвал – первым попавшимся на ум, словом – Зло! Вначале Ведающему вовсе не было страшно, разве что – слегка тревожно, но постепенно, по мере их сближения, тревога всё усиливалась и усиливалась, пока не переросла в стойкое предчувствие опасности. Демон же наблюдал за ним совершенно спокойно, с некоторой долей любопытства, не понимая, что за гость к ним пожаловал, и что ему нужно? Эта неопределённость продлилась не долго, совсем не долго – всего лишь несколько мгновений, пока Ведающий не подошёл достаточно близко, и пока в его голове не прозвучал короткий, как выстрел, но полный негодования вопрос: «Ты???».

И они встретились взглядами…. Тут-то и произошло то, что очень трудно поддаётся описанию. Он, или Оно, не рвало Ведающего на куски, не жарило его на огне, не пило из него кровь, нет. Оно просто заглянуло ему в глаза и всё, но этого было достаточно, чтобы он взвыл от Ужаса. Он выл, как одинокий волк, попавший в капкан и готовый отгрызть себе лапу, чтобы не попасть в руки охотника. Он выл так, что от этого воя проснулась его жена и прибежала к нему в комнату, села рядом, взяв его за руку, испуганная до полусмерти и не понимающая, что с ним происходит и чем ему помочь. А чем она могла ему помочь? Да ничем, если он сам в это время даже не в силах был открыть глаза…. И что могло вытащить его из этого Мрака, что? Только Свет….

Ведающий мысленно поднял голову и увидел его. Свет был далёкий, тусклый, еле пробивающийся сквозь Мрак, но и этого хватило, чтобы он очнулся. Он очнулся, но ему было так жутко, что не хотелось снова закрывать глаза, а не закрыть их, опять-таки – не было сил. Помощь, ему нужна была помощь, и он попросил жену лечь рядом с ним. Она легла и обняла его….

Его веки опять сомкнулись, помимо воли, хотя он не спал, и он вновь опустился Туда, но в этот раз угодил в другое место – прямо на праздник, на оргию к Демонам, беспрерывно кружащимся в вихре своих же необузданных страстей и желаний, которым не было ни конца, ни края, ни удовлетворения. Демоны с женскими обличиями танцевали вокруг него, кусая, скалясь и вовлекая в свою дикую пляску, а он, Ведающий, лежал в это время в своей комнате, на своей кровати, и его тело трясло, как в лихорадке.

И вдруг он увидел то, чего никак не ожидал здесь увидеть, то, что Бог не хотел показывать ему до этого момента. Мерзкая тварь, появившаяся из Мрака, ползла на брюхе прямо к нему; гадина с прекрасным Ангельским Ликом… «Господи! Этого не может быть…», – взмолился Ведающий, но это было так. Он узнал её, её невозможно было не узнать, ибо это была она – его возлюбленная. Тварь подползала всё ближе и ближе: спокойная, вальяжная, как Королева, слегка улыбающаяся и от этого стающая ещё более омерзительней….

И его опять охватил Ужас, и он не выдержал. Он снова мысленно поднял голову и увидел в вышине тусклый Свет и птицу – белую голубку, которая парила высоко-высоко между Землёй и Небом, между Мраком и Светом. Это была её Душа – белая, незапятнанная птица. Он знал, он чувствовал, что это её Душа. Но почему она не поднимается к Свету, почему? И вдруг он понял – почему: потому что она продана…. Она продала свою Душу! Продала, предав Её. Продала, предав Истинную Любовь, подаренную Богом, продала за всё те же пресловутые тридцать монет.

Он понял это и зарыдал. Нет, он не плакал тогда, лёжа в своей постели – он рыдал, и перед глазами его всё так же металась в испуге проданная белая голубка…. Он рыдал, и слёзы неудержимо стекали по щекам его на подушку, и у него уже совсем не было сил оставаться здесь доле, и он снова потянулся к Свету, ища утешения и защиты.

Мрак рассеялся. Светящаяся точка стала ярче, и он понял, что поднимается вверх….

Что делать? Что ему делать теперь? Возможно – она ещё не предала его в этом мире и ей можно помочь, предостеречь, удержать от опрометчивого шага…. И он спросил об этом у Бога и опять получил тот же ответ, что и накануне: «Не унижайся – пусть предаст».

«Почему, почему она должна предать?» – снова спросил Ведающий, и Господь ответил: «Таков план».

План!? Что это за План такой, если нельзя уберечь человека от предательства? Ведающий ничего не мог понять: Свет опять заволокло чёрной дымкой, но он к этому времени уже окончательно очнулся. В голове было темно и пусто, ни одной светлой мысли, ничего кроме одного единственного слова, толи рычащего, толи бьющего в набат: «Армагеддон!»

Ведающий так больше и не уснул до самого утра и поехал на работу опустошённый, обессилевший и разбитый вдребезги.

А утром появилась Она, весёлая и беспечная. Она вела себя так, как будто ничего не случилось, как будто она не отреклась от него и не собирается предать, только почему-то не снимала чёрных солнцезащитных очков, разговаривая с ним. «Бедная, бедная девочка» – подумал Ведающий, с грустью посмотрев на неё, но так ничего и не сказал. Он только мысленно задал ей вопрос, надеясь, что она его услышит: «Кто же ты? Кто ты на самом деле?». Скольких ты унизила и растоптала в своей жизни? Ты, не знающая Истинной Любви…. Скольких предала ты, не познавшая Истинного Греха и страданий Души?

Ведающий ещё раз посмотрел на неё, весёлую и беззаботную, и ему показалось на мгновенье, что его удручённое состояние приносит ей удовольствие…. Подумать только – страдания человека приносили ей удовольствие.

Он грустно улыбнулся ей в след и подумал про себя: «Ну что ж – пусть предаст…. И пусть её Праздник превратится в её Распятье…. Значит, так должно случиться…. Должно…. Таков план…».

Два следующих за пятницей дня мысли об увиденном той ночью не давали ему покоя. То, что он пережил, как заноза засело в его мозге, и он не мог от этого избавиться. Как же расшифровать всё это? Или же просто принять, как есть? А может – забыть? Можно было попробовать – забыть, но дело в том, что увиденное и пережитое оставило в его сердце такой рубец, что не позавидуешь, тем более, что реальность этого виденья не вызывала никаких сомнений: такое, если и захочешь – не забудешь.