Алексей Ильин - Одинокий кипарис

Виктор инстинктивно вскочил со скамейки и хотел было тоже кинуться на помощь мальчишке, тем более что падение произошло совсем рядом с ним. Однако от резкого подъема его голова так сильно закружилась, что пришлось снова сесть. Только в этот момент он вспомнил заветы врача: не делать резких движений, не бегать, не поднимать тяжестей. «Проклятая головная боль! Как это все отвратительно!»

Когда головокружение наконец прошло, Виктор увидел, что вся семья вновь благополучно оседлала своих стальных коней и теперь быстро удалялась по парковой тропинке. Джонни по-прежнему плелся в арьергарде, но теперь выглядел более уверенным и почти нагнал своих более быстрых родственников.

Виктор с грустью подумал о том, что за всю свою жизнь так и не научился ездить на велосипеде. «Может, начать прямо завтра? Лев Толстой вроде в 70 лет научился кататься, так что еще не поздно».

Его снова пронзило неприятное, скользкое чувство зависти. Он завидовал молодому отцу Джонни, у которого было столько энергии и сил и который так ловко ездил на велосипеде; завидовал и самому Джонни, чья жизнь только-только начиналась; завидовал и второму мальчишке, такому здоровому и веселому.

– Когда-то и я был таким, черт возьми, – вздохнул Виктор.

* * *

Крохотные легкие снежинки плавно кружились в морозном воздухе и столь же плавно приземлялись на асфальт, тут же сливаясь с серой, промерзлой зимней грязью. Хмурые дворники медленно, без всякого энтузиазма расчищали тротуары от падавшего снега, то и дело прерываясь на перекур.

Виктор прикрыл перчаткой аккуратный букетик хризантем, чтобы холодный ветер не растрепал хрупкие цветы. Новенькая дубленка и меховая шапка надежно защищали его тело от мороза, но вот лицо начинало предательски мерзнуть. «Может, она не придет в такой мороз? Да и вообще, зачем было в такую погоду ее куда-то приглашать? Вот дурак…»

Был ровно полдень, до начала фильма оставалось десять минут. Виктор хотел было пройти в фойе и продолжить ждать там, но тут же вспомнил, что свидание он назначил возле кинотеатра, а не внутри него.

С момента их знакомства с Ольгой прошло почти полгода. Он не любил вспоминать, как он нелепо признался ей в любви в санатории, как с растерянным видом записывал ее домашний телефон и как потом целых две недели не решался ей позвонить, придумывая сотни вариантов первого телефонного разговора. Когда же он наконец осмелился набрать заветный номер, то разговор получился совсем не таким, как он запланировал: его голос дрожал от волнения, а слова путались и не желали складываться в предложения.

Тем не менее Виктор все-таки решился пригласить Ольгу в театр на Таганке, и она приняла приглашение. Это было их первое свидание. Потом были выставка в Пушкинском музее, концерт Рахманинова в консерватории, прогулка по Измайловскому парку. С каждым новым свиданием Виктору все больше нравилась его новая возлюбленная: она покоряла его своей эрудицией, своим тонким вкусом в одежде, в еде, в искусстве.

Виктор изо всех сил старался вести себя смелее, раскованнее и свободнее во время свиданий, но в глубине души понимал, что это у него не очень-то получается. Он боялся ляпнуть какую-нибудь глупость, неудачно пошутить, как-то ненароком обидеть Ольгу и потерять перед ней лицо. А ведь это вполне могло произойти: ведь такие утонченные натуры, как она, очень чувствительны к любой шутке, к любому замечанию. Виктор любил вспоминать слова своего друга Синюхи, который как-то сказал ему: «С такой барышней тебе придется тщательно выбирать выражения, старик!» Он был совершенно прав.

Виктор огляделся по сторонам и увидел, как по переулку движется знакомая стройная фигура в кроличьей шубке и пушистой шапке.

– Ох, ну и мороз сегодня, – сказала Ольга, чмокнув Виктора в щеку.

– Ты уж извини, что заставил тебя в такой холод выходить, – пробормотал Виктор. – Понимаю, как это непросто…

– Ой, да ерунда, – махнула рукой Ольга. – Что же теперь, всю зиму дома на печи сидеть? Это и хорошо, что есть куда пойти, спастись от зимней тоски.

– Вот, возьми, – Виктор протянул ей букетик хризантем, – это тебе.

– Спасибо, – улыбнулась Ольга, принимая цветы.

Виктор взял Ольгу под руку и повел ее к старым, массивным дверям кинотеатра, по обе стороны от которых за стеклом висели большие картонные листы с написанным от руки расписанием фильмов на текущий месяц.

В просторном фойе на стенах висели фотографии кинозвезд: Чаплина, Эйзенштейна, Греты Гарбо, Кларка Гейбла, Жана Габена. Ольга бегло осмотрела черно-белые портреты и, найдя фотографию Федерико Феллини, подошла к ней.

– Вот, я сразу нашла его! – торжественно воскликнула она. – Мы же его сегодня смотрим, да?

– Конечно, – кивнул Виктор. – Какой у тебя зоркий глаз!

Виктор долго раздумывал, на какой фильм пригласить Ольгу в кино, и в конце концов решил, что для нее нужно выбрать что-то из великой, утонченной киноклассики. Он отправился в кинотеатр «Иллюзион» и купил два билета на фильм Федерико Феллини «Дорога». Сам он смотрел это кино еще в студенческие годы и на финальном эпизоде с трудом сдерживал слезы. Он был уверен, что Ольга тоже оценит черно-белый шедевр по достоинству.

Когда они вошли в зал, фильм уже начался. На экране мелькали титры, сопровождаемые пронзительной музыкой Нино Рота, которая причудливо сливалась с громким треском кинопроектора. Виктор и Ольга тихо прокрались к своим местам и уселись на жесткие откидные кресла.

Трогательная Джельсомина начала свое долгое путешествие по Италии с грубым, неотесанным фокусником Дзампано. Вот он рвет грудью металлические цепи, хвастаясь перед уличными зрителями своей невиданной силой, а затем издевается над своей несчастной спутницей, заставляя ее раз за разом репетировать анонс своего циркового выступления.

Виктор прекрасно помнил все сюжетные перипетии фильма. Ему не терпелось узнать, как оценит картину его возлюбленная. Он оторвал взгляд от экрана и украдкой посмотрел на Ольгу. Ему хотелось понять, какие эмоции она испытывает, но лицо ее в полумраке кинозала выглядело непроницаемым и бесстрастным.

Виктор медленно протянул левую руку к правой руке Ольги, лежавшей на подлокотнике кресла. Он коснулся ее холодной, идеально гладкой кожи и погладил ее. Рука Ольги не двигалась и не реагировала на его прикосновения.

Виктор чувствовал, как в голове у него громко пульсирует кровь, а ширинка брюк натягивается от неудержимой эрекции. Нужно было делать следующий шаг. Он слегка наклонился к Ольге, его рука поднималась выше по ее руке, вот она уже почти достигла ее плеча. Его губы неотвратимо приближались к ее лицу. Осталось каких-то несколько сантиметров, последнее решительное движение…