Сергей Севастопольский - Мать жены моей

– Правильно. Теперь по одежде. Никаких джинсов и кроссовок! Только костюм и туфли!

– Понял я, понял.

– Маме – цветы, коробку конфет – к столу.

– Шампанского точно не надо?

– Лучше не надо. Тем более, что папа его вообще не пьёт. Он коньяк предпочитает.

– Так может…

– Не надо! Всё. Пока, до завтра.

На следующий день в наглаженном костюме, белой рубашке, при галстуке и в начищенных до блеска зимних ботинках я критически осмотрел себя в зеркале шкафа в нашей прихожей и остался доволен увиденным. Родители вышли из своей комнаты и с какой-то грустью в голосе пожелали мне удачи. Надев «пуховик» и вязанную шапочку, я сказал им: «Пока» и двинулся навстречу Судьбе.

За ночь подморозило и вчерашние лужи покрылись коркой льда. «Главное – не навернуться», – подумал я и походкой пингвина посеменил в магазин за конфетами. Но покупкой сладостей не ограничился и всё-таки купил бутылку не самого дорогого коньяка.

«Не известно, как дело пойдёт, – рассуждал я. – Вдруг её папа захочет со мной поговорить с глазу на глаз. Мы нальём себе кофе, а он скажет: «Сейчас бы коньячку». И тут я такой: «Опа! А у меня есть!»

В «пуховике» у меня был огромный внутренний карман, в который можно было запихать много всего, причём снаружи это было незаметно. Туда и отправилась ёмкость с напитком.

Оставались цветы. Почему я решил их купить сразу, а не у метро около кириного дома – не знаю. Но духота московской подземки встретила меня уже с букетом из пяти красных роз в очень красивой упаковке. Не очень симпатичными только стали мои ботинки, после ходьбы по «каше» из снега и грязи в подземных переходах.

А тут ещё по дороге от метро до детской площадки меня угораздило провалиться одной ногой сквозь корку льда в нехилую лужу. И я почувствовал, как внутрь тёплого ботинка предательски потекла холодная жидкость.

В условленном месте я был в половине двенадцатого. На улице подмораживало. Промокшая нога начала мёрзнуть и напомнила о себе. «Ничего, – успокаивал я себя. – Главное – успеть быстро переобуть ногу в тапок, а там носок высохнет и никто ничего не заметит».

Кира появилась минут через десять, но не из подъезда, а со стороны улицы и тоже с букетом цветов.

– Привет, – сказала она. – В магазин за тортом бегала. Цветы купила, на всякий случай: вдруг ты забудешь или купишь не то.

– Забудешь тут … – пробурчал я.

– Зачем ты букет на лавочку положил? Они же замёрзнут! Ладно, слушай: подаришь два. Держи! Один, типа за знакомство, а второй – красивой маме красивой дочки. Ну или придумаешь сам что-нибудь оригинальное. Всё, я побежала. А ты кури и без пяти двенадцать, чтобы был у двери.

Она чмокнула меня в щёку и упорхнула. Надо сказать, что это был первый и последний раз, когда Кира доверила мне в общении с будущей тёщей придумать что-то оригинальное. Но в тот день, как назло, в голову ничего достойного не лезло. Я смотрел на два букета и машинально сравнивал их. Цветы были похожи, но мои слегка завяли. А вот упаковка моего букета явно выигрывала: она была цветная, а уж всяких сердечек, бантиков и прочих «завитушек» на неё вообще нацепили более десятка! В то время, как на кирином она была просто прозрачная и всего с одной ленточкой.

И тогда меня осенило: надо сделать из двух букетов один большой! Тогда и речь можно не придумывать. Время поджимало и надо было поторопиться. Я знал, что цветов должно быть нечётное число, поэтому сразу выкинул самую «поникшую» розу, а оставшиеся запихал в «мою» упаковку. Влезли они с трудом.

Всё. Время вышло (до двенадцати часов оставалось две минуты!) и я устремился к нужному мне подъезду. Домофон был сломан и мне не пришлось терять драгоценные секунды. Лифт оказался на первом этаже и его не понадобилось ждать. Похоже, что я успевал! И тут на пол лифта из опущенного мной вниз букета упала «голова» розочки. Двери открылись, я вышел на лестничную площадку и сразу услышал голос Киры:

– Ну, где ты там? Заходи!

– Тут это … – начал я.

– Заходи! Потом расскажешь.

Она втащила меня в прихожую под звуки сигналов точного времени на включенном радио и громко позвала:

– Мам, пап, Лёша пришёл!

– Тапки! Дай мне тапки, – громким шёпотом попросил я.

Мне удалось быстро снять мокрый ботинок и засунуть ногу в тапок. Я облегчённо выдохнул, но оказалось, что рано. То ли от волнения, то ли из-за спешки в «молнию» моего второго ботинка попала брючина, и застёжка больше не двигалась ни вверх, ни вниз. Положив цветы и конфеты около себя на пол, я подёргал её посильнее, но эти мои попытки лишь привели к тому, что всё заклинило окончательно.

В этот момент я, согнувшийся пополам, увидел, приближение со стороны кухни чьих-то женских ног в тапочках. Кира была с другой стороны, Виктор Анатольевич вряд ли делал педикюр – так, методом исключения, мне удалось определить, что это и есть Тамара Борисовна. Прежде, чем выпрямиться, я предпринял ещё одну попытку продвинуть замок молнии силой, но безрезультатно, только кровь ещё больше прильнула к голове.

Когда я разогнулся, перед кириными родителями предстал её «избранник»: обутый в ботинок и тапок, с торчащим галстуком и красным лицом под съехавшей на бок шапкой. Пока у них улетучивались остатки иллюзий, что в коридоре стоит Князь Монако или Брэд Питт, ну или Коля Басков (на крайний случай!), в этот момент, в абсолютной тишине с жутким звоном у меня из-под куртки на пол упала и покатилась бутылка коньяка.

– Здравствуйте! Это – к столу, – промямлил я.

– Здравствуй, – ответили мои будущие родственники одновременно, и как-то обречённо.

Надо было спасать ситуацию. Немедленно! Цветы! Они лежали на полу около моих ног. Я резко наклонился за букетом, но не учёл, что нахожусь спиной почти вплотную к двери… Уткнувшись в неё «мягким местом», вся сила приложенная мной к движению тела вниз (строго по законам физики) получила ускорение в направлении «вперёд», и я «рыбкой» сиганул в Тамару Борисовну.

«Надо сделать вид, что всё так и задумано, и я хочу поцеловать ей ручку», – успела мелькнуть у меня в голове «гениальная» мысль и мне удалось сцапать ладонь кириной мамы. Она «охнула», а моя туша в это время грохнулась на пол в коридоре. Боковое зрение зафиксировало полёт тапка, явно с моей мокрой ноги. Поцелуй пришлось отложить, а руку отпустить.

Понимая, что я только что не сильно реабилитировался за выпавший ранее коньяк, цветы всё-таки было надо вручить. Поднявшись с пола и взяв букет, весь, ранее подготовленный и отрепетированный, текст мне читать уже не хотелось, поэтому мной была озвучена его краткая версия:

– Это Вам за красивую дочку, любимая тётя Тамара!

Тамара Борисовна приняла букет, бегло взглянула на бутоны роз и, криво улыбнувшись, ответила: