Лариса Агафонова - Надо только выучиться ждать

– Вас долго не было на работе, а я уже привыкла у вас газеты брать. Вот и стала узнавать, где вы.

– А тебе так газеты нужны бесплатные?

– Газеты мне не нужны, а без встречи с вами день казался неправильным.

Пётр Иванович вдруг сморщил лицо и заплакал. Без всхлипов и рыданий, просто слёзы текли по его сморщенному, измождённому болезнью лицу, а он вытирал их сухоньким кулачком, не стесняясь того, что плачет перед посторонним человеком.

Нина молча протянула ему бумажные платочки и неловко погладила по плечу этого, в общем-то постороннего человека, так непосредственно выражавшего свои эмоции. Постепенно Пётр Иванович успокоился, шумно высморкался:

– Давно я не плакал, – покачал он головой. – Ты прости меня, старого. Как звать-то тебя, я даже не спросил, вот ведь дурак какой.

– Нина я. А давайте вы супчик съедите, а то остынет он, а потом мы поговорим.

– Да я уж почти не ем, от всего больно, и таблетки, и уколы здесь, и капельницы разные – ничего не помогает. Но супчик попробую, давно я домашнюю еду не кушал.

Пётр Иванович ел, а сам поглядывал на Нину, словно проверяя её реальность.

– Вкусно-то как, – он не заметил, как съел всю тарелку и даже ложку облизал. – Спасибо тебе, дочка, за то, что на минутку почувствовал себя кому-то нужным.

– Почему же на минутку? Я к вам ещё приеду, вкусненького привезу. Только вы уж не курите, Пётр Иванович. Мне санитарка пожаловалась, что вы тайком от врачей курите. Вам нельзя, лечение насмарку пойдёт. А вам выздороветь нужно. И жить долго-долго.

– Не буду, дочка, вот возьму и брошу на старости лет, – смешно затряс головой старик. – Я ведь никому не нужный был, как жена умерла. Детей не нажили, племянник есть, так он в Мурманске живёт. Редко приезжает. Я ему даже не сообщил, что болею. Зачем тревожить занятого человека? А так он у меня добрый, внимательный, посылки шлёт к праздникам.

Всеми правдами и неправдами Нина добыла адрес племянника Петра Ивановича, написала ему о болезни дяди, попросила приехать. И оказалось, что он, действительно, тепло относится к единственному старшему родственнику. Мужчина приехал в Москву, перевёл дядю в платное отделение, а после лечения забрал к себе в Мурманск.

– Ты, дочка, спасла меня, век буду тебя благодарить, – говорил Нине на прощание Пётр Иванович. – Если б не пришла ко мне со своим супчиком, уже б давно схоронили меня. Дай Бог тебе счастья и мужа хорошего.

Побывав в больнице, посмотрев на несчастных, никому не нужных стариков, Нина поняла, что может сделать для них хоть немного: дать капельку тепла и заботы, помочь искупаться, переодеться, побриться да просто выслушать. Нина нашла сайт волонтёров, присоединилась к группе таких же энтузиастов и начала работать в больницах на постоянной основе. Забота о других стала необходимой, помогала жить полной жизнью. Это не было подвигом, насилием над собой, это был осознанный путь, по которому хотелось идти вперёд.

Старики радовались приходу помощников, у них загорались глаза, появлялось желание жить, а уж когда кто-то из волонтёров придумал отмечать дни рождения прямо в отделениях, собирать всех именинников за месяц и поздравлять их, устраивая небольшой концерт, процент выздоравливающих сразу увеличился. Старики под руководством добровольных организаторов разучивали стихи, а кто не мог запомнить, читал по бумажке. Пожилые люди пели надтреснутыми голосами, волонтёры разыгрывали сценки, порой даже свободные врачи и медсёстры принимали участие в праздниках.

– Они как дети, – делилась Нина с подругой Аней, – радуются конфетке, обижаются, если им слов не досталось или шарик получили не того цвета, что у соседки.

– Как у тебя терпения хватает? У меня порой даже на домашних времени и сил не остаётся, а тут – чужие.

– А их не надо терпеть, их любить нужно, тогда всё в радость.

С таким насыщенным графиком Нина чуть не пропустила собственный юбилей – двадцать пять лет. Нина с детства не любила отмечать свой день рожденья, кажется, лет с семи. Ей не нравилось, что она, именинница, никогда, даже в самом нарядном платьице и бантах, не бывает не то чтобы красивой, но даже хорошенькой. На праздниках у подружек девочка то и дело слышала комплименты в адрес виновниц торжества, а на своих – только пожелания и поздравления. И в первом классе решительно заявила бабуле (маме, как обычно, не было никакого дела до Нины), что не желает приглашать гостей.

– Как же так, Нинуша? Как без праздника? А как же свечи на торте?

– Бабуль, я не люблю свечи, от них запах противный, – схитрила Нина. – Давай пойдём в цирк, потом на пони покатаемся. Возьмём Никитку, может быть, мама сможет с нами пойти, – с затаённой надеждой добавила Нина.

Алёна, конечно же, не пошла. Нашлись у неё дела поважнее дочкиного дня рожденья. А Нина с бабушкой и братишкой отлично провели время: посмотрели представление, сфотографировались с обезьянкой, наелись сладкой ваты и мороженого.

– Вот так я буду праздновать свой день рожденья всегда, – твёрдо сказала Нина.

И долгие годы не изменяла традиции. Разными оказывались только места: это могли быть карусели, кукольный театр, потом музыкальный театр или представление гастролирующего цирка. Постоянным оставалось правило: не собирать гостей и не выслушивать дежурные пожелания. Когда бабуля постарела, а Никита вырос, компанию Нине составляла школьная подружка Аня, с которой Нина как села во втором классе за одну парту, так и не расставалась больше никогда.

Свои двадцать пять лет Нина решила встретить в Калининградской области, забронировав экскурсию на Куршскую косу. По традиции она уехала из дома, чтобы не отмечать день рожденья. Отсутствие компании её не смущало. Конечно, если бы рядом была Анюта, было бы гораздо веселей. Но Анютин муж Пашка и сынок Алёшенька, которого Анюта родила через год после свадьбы, не поддерживали идею раздельного отдыха с женой и мамой, а другой подходящей компании у Нины не было. Да и не хотелось ей делить свой день с кем-то, кроме Ани.

Но Нина ни капельки не грустила, она научилась радоваться жизни и в одиночестве. Утренний комплимент в виде круассанов и кофе в номер от гостиницы, где она остановилась в Калининграде, задал отличный настрой на целый день. Стоял солнечный мартовский день. Конечно, балтийский холодный ветер не давал забывать о том, что весна ещё только началась, но что этот холод по сравнению с неописуемыми впечатлениями от природы Куршской косы, от запаха Балтийского моря, от одновременного созерцания залива и бескрайних морских просторов! Нина чувствовала себя абсолютно счастливой. Море, пусть холодное и пока ещё неприветливое, завораживало своей глубиной и мощью, обманчивыми мягкими волнами и ленивыми белыми барашками у берега. На него можно было смотреть снова и снова, не отрывая взгляда от казавшейся бескрайней глади, всматриваясь в редкие пятнышки судов на горизонте.