Яни Эш - Зеркало Умбры

– Некоторые символы эмпиртанга вообще не распознаются компьютером как информация. Помнишь об этом? Что если это письмо – чей-то крик о помощи?

Я еще раз внимательно осмотрела лист. Это не может быть письмо бедняги Эммы, ведь бумага, на которой она писала, как минимум не была вырвана из постороннего источника. Кроме того, полная неразборчивость… После брожения по внутренностям Сети я уже не могла просто так взять и поверить в то, что держу в руках простой набор бессмысленных каракулей.

– Чей-то крик о помощи… – медленно повторяю. – Или дурацкая шутка?

– Если крик, то чей? – недоумевал Юджин. – И откуда, блин, оно взялось? Это же не электронное сообщение, а вполне реальный предмет. Его должен был кто-то принести и положить на наши ступеньки, правильно? Вот что меня пугает.

Я не знала ответов на эти вопросы. Как и Юджин — на мои. Но мы оба знали, что, когда имеешь дело с Сетью, нельзя просто так взять и скрыться за высокими стенами. Этот мир никого не отпускает, по крайней мере он хочет, чтобы все так думали.

Поэтому мы решили несколько дней не задерживаться допоздна и не отходить слишком далеко от дома.

Дома! Хех… Я и сама не заметила, как сиротливый маяк на краю света сделался мне ближе, чем родная квартира.

Во многом, надо признать, это заслуга Юджина. Он, несмотря на все свои недостатки, обладает неким тайным оружием против хаоса и умеет одним своим присутствием снижать энтропию окружающих вещей. В этом плане мы как нельзя лучше друг другу подходим.

Время тянется клейкой резиной, запрещая колдовать. Не знаю, кто все эти люди, черпающие вдохновение в затворничестве, но я уж точно не отношусь к их числу.

Вечерами я разбираю семплы на ноуте, продумывая новые вариации для синесцен, а Юджин создает видимость заботы о домашнем очаге. Забавно, что из нас двоих только у меня хватает честности признать, что ведение хозяйства не вызывает никаких эмоций, кроме раздражения.

Зато… В производимом уюте чувствуется чуть ли не физическая целостность. Мне кажется, еще чуть-чуть, и его можно будет измерить.

Юджин ставит чайник. Потом выдает мне миску с засохшим еще до нашего приезда овсяным печеньем и садится напротив.

– Нож заворачиваю в полотенце, чтобы тебя не пугал, – говорит мой друг и показывает мне, что опасный сверкающий подлец отправляется подальше в темный ящик.

Иногда мне кажется, что я люблю Юджина, но на самом деле это не более чем попытка выдать желаемое за действительное. Мы с детства знакомы. Многое повидали вместе. И пускай я не таю на него зла за отказ принять мой отказ, ведь с тех пор уже пять лет прошло, нет. Только не любовь.

– Однажды давно, – говорю я. – Человек по имени… ну скажем, Заводной Барабан подсмотрел в Сети одну интересную технологию. Он не искал этот клад намеренно, но как часто бывает с увлеченными персонажами, им чаще других улыбается удача. Заводной Барабан обнаружил способ фиксировать поток неких… скажем так… частиц, излучаемых… в ответ на изменение твоего эмоционального состояния. Статья описывала способ захватить и удержать на физическом носителе ткань любого существующего чувства.

– Чувства — это химическая реакция.

– Меня поражает то, что даже через полгода работы с этой самой «материей чувств» ты продолжаешь повторять подобные глупости, – вздохнула я.

– А тебе лишь бы поумничать.

Иногда мне кажется, что Юджин безнадежен (впрочем, наверняка он то же самое думает обо мне).

– Заводной Барабан попытался собрать катушку, как было предписано в инструкции, но ему недоставало знаний. Тогда он прибег к помощи двух друзей — весьма амбициозных и талантливых технарей. Разобравшись в том, как записать собственную радость на катушку, Барабан попытался записать грусть, а потом похоть, сожаление, страх и восторг. Раз за разом ему это удавалось.

Но тут всплыла небольшая проблемка. Эмоции можно было записать, но при этом невозможно воспроизвести. Аппарат имел устройство вывода по типу вольтметра: чем «мощнее» записанная эмоция, тем ярче светилась лампочка.

Путем нехитрых рассуждений Барабан пришел к выводу, что раз записанные эмоции воспроизвести нельзя, но при этом включается свет, значит…

Я молчу, ожидая, что Юджин закончит фразу.

– Э-э-э…

– Значит, их можно использовать как источник энергии!

– Ты эту историю сама придумала или вычитала где-то? – Юджин хмуро приподнимает бровь.

– Это еще не конец. Дальше Заводной Барабан начал думать, как лучше всего применить полученный «двигатель». Разумеется, легче всего было бы продать его какой-нибудь ведущей корпорации, но наш герой мыслил несколько шире. Сам он не был ни ученым, ни программистом, ни даже технарем. Но он был умен и умел убеждать.

Вскоре команда настоящих специалистов плотно исследовала технологию, обнаруживая все более и более необычные следствия.

– Ты мне так и не ответила, – перебил Юджин. – Это выдумка или нет?

– Первым из них стало открытие необычного «поля» вокруг катушки. Эмоции, а точнее — частицы, которые генерировало их появление, формировали некое атипичное поле. По типу электромагнитного поля, присущего электронам. Поле эмоций не только существенно повышало пластичность ткани нашего мира, но и выплескивало на его поверхность неуместные артефакты. Знаешь, что это такое?

– Типа автомобильного колеса в раскопках древних египтян?

– Диск Сабу — это не автомобильное колесо, если ты о нем.

– Я просто наугад сказал. Вещь, которой не может быть там, где она есть.

– Да. Но поскольку мама Заводного Барабана с детства заставляла его убираться в комнате, он прекрасно знал: у каждой вещи есть свое место. И раз неуместные артефакты попали к нам сквозь загадочное поле катушки, то и мы можем попасть через это поле к ним на родину.

– Путешествия по мирам? Старо как… мир. Кек.

– Это лишь декорации, Юджин. И спектакль мы уже видели. Но разве не интересно тебе заглянуть за кулисы? Увидеть механизмы, поднимающие занавес и управляющие движениями кукол? Для подобных путешествий требуется ресурс, не говоря уже о необходимости этот ресурс содержать. Так и появился странствующий город-театр.

– Слыхал о странствующей коммунальной квартире. Это из той же оперы?

– Кто знает? Я никогда не видела ни того ни другого, но что касается театра… если он еще не существует, то рано или поздно обязательно появится.

– С чего ты взяла?

– Я много рассуждала о том, что будет, если нашу технологию вытащить из Сети. Сейчас мы пользуемся ею исключительно в музыке. Записываем эмоции и воспроизводим для публики. Что если производной нашего искусства является обычная физическая энергия, которую можно измерить?