Ирина Галыш - Берег Алисы Скеди

– Никто никому не может помочь, не уронив и не разрушив чего-то на своём пути. Ни у кого из живущих нет возможности повторить путь другого. Каждый находит свой собственный.

Вопрос образования младшей дочери дома не обсуждали: «У нас нет денег на всех». Она могла рассчитывать лишь на училище в пределах города. Да и кому бы в те времена пришло в голову возмущаться? В лексиконе советского гражданина отсутствовало словосочетание «права детей». Хвалить и подбадривать их также было не принято.

Девушка искренне удивилась, что легко и хорошо сдала выпускные экзамены, а после на раз-два – вступительные в медицинское училище. Только волновалась чересчур — словно кастинг проходила на актёрскую роль. Как раз в это время к ней привязалась настырная подруга – тревога. Стала дамокловым мечом мнимого несоответствия социальным стандартам. Отравляла жизнь во всё более далёких путешествиях за доказательствами обратного.

До тех пор, пока Алиса не приняла свои день и ночь.

Реальным подтверждением того, что мир, о котором она грезит, существует, стали достижения в профессии. Ей первой на курсе разрешили участвовать в «живых» родах и накладывать швы на разрывы, и первой из потока, незамужней, дали свободное распределение по окончании училища. Тогда выпускников привязывали справкой к определённой географической точке для отработки двух либо трёх лет.

Домашние на это никак не отреагировали. Чувство личностной значимости, сознание творческой силы, потенция предпринимать и действовать в личных интересах – таких понятий не существовало. И человека с таким внутренним багажом тоже не существовало.

Каждый сверчок знал, что его шесток – получить профессию, выйти замуж, рожать детей (тут уж без ограничений) и трудиться ради светлого будущего. Свой авторитет позволялось демонстрировать лишь на уровне дворовых законов справедливости.

Не благословясь в семье в отношении личной состоятельности, Алиса оставалась неуверенной в себе.

Но страстно мечтала «заплыть за буйки». По представлению нашей мечтательницы все небожители обитали в ВУЗах. Эта мысль засела в мозгу, как заноза в пятке…

Сейчас, рассматривая негладкое полотно своей жизни, ей видно, как даже самые ничтожные шаги вперёд сдвигали тяжёлые, затхлые, инертные пласты привычных представлений, помогали сняться с мели. Впускали живительный сок плёса, в котором умирали её драконы и открывали путь к берегу целостности.

За это она благодарна своему роду и считает, что всю благоприобретённую суетность семьи, в которой росла, перекрыло главное родовое качество: у них трудиться, думать и рисковать всегда считалось добродетелью.

Душа, посмотрев на свою работу с изнанки, утвердительно кивнула.

В училище Алю встретили новые друзья. Некоторые отличались большей зрелостью, несмотря на юный возраст.

Целых два года настоящего студенчества, получения гуманной профессии и взросления!

К концу курса готовой назвать себя самостоятельной жизнь преподнесла задачу на испытание чувств.

Для студентов медицинского и спортивного училищ, учащихся средних и старших классов школ был организован спортивно-трудовой лагерь для уборки урожая и работы на зернотоку в городке Саки на Чёрном море. На июль и август.

Два месяца полноценной счастливой жизни перевернули девчонку вверх ногами и вытряхнули кучу хлама из ложных представлений, запретов, долженствований и чужого мнения. Мало повлияли на поведение вначале, но изменили угол зрения и мировосприятие. Испытанные чувства определили дальнейшую судьбу. Она впервые ступила на путь к себе.

Первым Алиса увидела море. Было раннее утро. Автобус, которым добирались из Симферополя, остановился, все вышли и вдохнули свежий морской воздух.

Каждая молекула худенького тела наполнилась пьянящим восторгом.

– Между морем и тобой не было ничего, кроме узкой полосы влажного песка. Ни строений, ни неровностей ландшафта, ни единой лодочки на горизонте – ничего не было между вами, кроме обрушившейся на тебя любви. Мир, его звуки, его притязания отступили. Босая ты подошла к самой кромке, к самой границе слияния и села на песок. Ноги не держали. Перед тобой расплавленным золотом с сапфировыми бликами в каждой вмятине дышал сытый зверь, нежно лаская прозрачными струями ступни.

Призывы возвращаться вернули в реальность. Море обещало блаженство и сдержало его, но к этой встрече ещё предстояло подготовиться.

Тогда отдых на Черноморском побережье в санатории считался престижным и означал, что ты точно состоятельный или важный человек.

Сказкой из сборника Шахерезады представлялась поездка папы из Сибири в Ялту. Всей семьёй они рассматривали групповые фотографии на фоне Воронцовского дворца и Ласточкиного гнезда. Гладили шершавую зелёную бутылку, имитирующую кипарис, и хранили её в серванте. Прикладывали к уху большую раковину, слушали море и представляли бархатные ароматные ночи.

И теперь она была там же. Ласкала лохматый бок Медведь-горы. Взбиралась по ступенькам на обзорную площадку романтического замка барона Штейнгеля и смотрела оттуда, как самые отважные ныряют с высоких уступов.

Такой восторг, чувство значимости в жизни отряда (она в числе самых старших и может помогать младшим), здоровая еда, режим и труд, – всё привело в гармонию её состояние.

– И в такое время рождается любовь .

Его звали Альберт. Директор лагеря, двадцати восьми лет. Для неё почти старик.

До сих пор при воспоминании её душа ликует, как тогда в юности. Высокий, под два метра ростом, с поджарым, стройным спортивным телом (голливудские звёзды могут отдыхать), идеальной кожей, с головой красивой лепки, выбритым с ямкой подбородком, темными волнистыми волосами. И куда от них денешься: зелёными очами.

– Она вытащила джек-пот ! Боже, храни нас!

Алиса завидует человеку, кто мог наблюдать её в то время. Кажется, эта юная девочка могла делать всё на свете: петь без устали по дороге на работу и обратно, танцевать, играть в волейбол. Собирать рекордное число ящиков с вишней, абрикосами и помидорами. Сравнивать с бетонным полом террикон из пшеницы. Ухаживать за обгоревшими и отравившимися неудачниками… Переплыть само Чёрное море.

Старик лет семидесяти, что следил за работами на току, сухой и тёмный от солнца, как чернослив, с пронзительно-синими искрами глаз, однажды с присущей возрасту прямотой признался, что женился бы на ней, будь помоложе лет на десять.

Девчонка была беззаботна и подвижна, как ртуть. Как-то, заигравшись, раздавила в кулаке Альберта вишни и, ловко извернувшись, намазала его щёки соком. Сок обрызгал рубашку. Был момент, когда тот готов был поступить как официальное лицо, ведь страдала его репутация, но момент мужчина упустил. Перед ней тогда невозможно было устоять.