Даниил Ридигер - Сумрак закатной тени

– Подумай хорошенько, ты хоть раз бывал так далеко от дома?

– А ты?

Уинфред нахмурился.

– За свое детство я исследовал все окраины деревни, много раз бывал на озере, а однажды забрел так далеко в чащу, что домой возвращался в кромешной темноте под глухое

уханье филина. У меня есть опыт преодоления разных неприятностей, в отличие от тебя. Ведь ты даже не сумел в прошлый раз уговорить мать отпустить тебя на озеро со мной!

А я хожу туда самостоятельно, без чьего-либо позволения, – пытался отговорить он брата. – Поэтому ты очень поможешь мне, оставшись дома.

– Если бы отец был жив, ты не посмел бы так говорить. Он пришел бы в ярость, узнав, куда ты отправляешься.

– О нет! В настоящую ярость он пришел бы, узнав, что ты отправился со мной!!

Джорди опустил голову. Было видно, что ему не хочется спорить с братом, и он хорошо осознавал его правоту. Но и отказываться от задуманного не собирался. В голове

Уинфреда смешались противоречивые мысли. С одной стороны, матери будет трудно пережить долгую разлуку с сыновьями, несмотря на обещание Квинтина помочь и поддержать. С другой —

ему было немного тревожно при мысли о том, что в столице он будет предоставлен лишь самому себе.

– Ладно, – решился юноша, – отправишься со мной. Но пообещай, что будешь слушаться. После всего произошедшего не хватало нам потерять еще и тебя. Ух, и нагорит же мне

от матери по возвращении!

Глаза мальчика просияли.

– Ты будешь отдуваться не один. С этого момента идея о путешествии становится наполовину моей! – гордо заявил он.

Уинфред улыбнулся и помог брату забраться на лошадь, затем сам запрыгнул в седло и легонько пристукнул шпорами. Кобыла послушно двинулась вперед.

– А ты дашь мне поуправлять лошадью? – спросил Джорди.

– А ты умеешь?

– Будто ты умеешь, – усмехнулся мальчишка.

Уинфреду и правда было непривычно управлять сильным здоровым животным, но воспитание на ферме с юных лет давало о себе знать.

– Дам поводья чуть позже. Только не стучи шпорами слишком сильно, иначе тебе придется прокатиться с ветерком, – повторил он вспомнившиеся кстати слова старого фермера.

Джорди что-то согласно буркнул и крепче ухватился руками за седло. Кустарник по краям дороги поредел и сменился пастбищем, заросшим густой травой.

Еще недавно, когда местная земля обильно плодоносила, фермеры выращивали здесь хлеб. Но после пары лет крупных неурожаев аккуратно вспаханное ухоженное поле было утоптано

выводимым на выпас скотом. За год на этой земле не осталось и следа от прежнего плодородия и, когда весной начала пробиваться сорная трава, непригодная даже для животных,

фермеры переместились на пастбище, находившееся на краю деревни, в том месте, куда по обыкновению относили мусор. Отвергнутая земля оказалась на удивление плодоносной, и вскоре люди чуть не передрались за каждый клочок нового пастбища.

Дорога вновь резко повернула влево, и за поворотом показался холм, на котором величественно возвышалась каменная церковь.

– Правда ли, что в этой церкви когда-то был крещен сам великий Сарацин Паломид? – спросил Джорди.

– Легенды гласят, что сэр Паломид и вовсе не был крещен.

– Разве он не сделал этого по велению своей возлюбленной Изольды?

– Которая в итоге вышла замуж за Тристана? И вообще, в этой стране сохранилось множество красивых древних церквей. С чего бы великому рыцарю Паломиду было заглядывать в наше отдаленное захолустье?

– Трудно представить себе, что когда-то давно было дозволено стать рыцарем, будучи некрещеным.

– Это один из случаев, когда героизм и самоотверженность человека не зависят от его вероисповедания, предопределяя его судьбу.

– Я заметил в тебе кое-что интересное, – хитрым голосом заявил Джорди.

– Что же?

– Последнее время ты пытаешься быть во всем похожим на отца, даже разговариваешь почти как он.

– Я скучаю по отцу. Пусть он и был строг со мной, но лишь одно его присутствие внушало уверенность и благополучие. Сейчас я чувствую, что все больше и больше становлюсь предоставленным самому себе.

– Но у тебя есть я, братец! – весело сказал мальчишка.

– Это точно, – улыбнулся юноша и легонько щелкнул его в нос.

Путники поравнялись с холмом, поросшим густой темно-зеленой травой. Наверх вела уложенная булыжником тропинка со ступеньками. Солнце давно перевалило за полуденную

черту, но время вечернего богослужения еще не наступило.

За холмом дорога резко сузилась. Местами на ней была видна свежая поросль травы. Вдали показались кроны деревьев. Братья заехали в редкий лес, который по пути становился

все гуще. Солнце припекало уже не так сильно, что было весьма кстати после изнуряющего полуденного зноя.

Лошадь вышла на лужайку, заржала и остановилась. Через несколько ярдов дорога превращалась в заросшую тропинку и скрывалась в густых зарослях. Уинфред решил, что наступило время для привала. Он спрыгнул с лошади и заглянул в дорожную сумку. Джорди отправился в заросли за хворостом. И вскоре вернулся, неся охапку веток. Уинфред

развел костер и, когда языки пламени начали жадно лизать сухой хворост, бросил в него увесистый кусок полена.

– Дорога дальше сильно сузилась и почти полностью заросла травой и кустарником. Ты уверен, что мы не заблудились? – озабоченно спросил Джорди.

– Квинтин велел ехать прямо до первого поворота. Он предупреждал, что дорога местами будет и вовсе пропадать. Мы отправились этим путем, чтобы сэкономить время, – ответил Уинфред.

– Придется заставить бедную лошадку продираться сквозь эти дебри.

– Пойдем пешком, чтобы ей было легче. Так мы точно не собьемся с пути.

Братья доели поджаренный на костре хлеб и потушили огонь. Уинфред взял лошадь под уздцы и повел в сторону зарослей, но та уперлась и недовольно заржала. Тогда он ласково

погладил ее по холке, и лошадь покорно поплелась за ним. Ветви деревьев свисали почти до самой земли. Джорди убежал вперед – посмотреть, куда ведет тропинка. Вскоре он вернулся

озадаченный.

– Дальше пути нет. Лишь сплошные заросли колючего кустарника.

Уинфред привязал лошадь к дереву и решил взглянуть сам. Спустя несколько шагов тропинка упиралась в настоящие дебри.

– Смотри за лошадью! – крикнул он брату. – Я сейчас вернусь.

Он начал пробираться сквозь заросли. Ветки больно хлестали по лицу и норовили кольнуть в глаз. Кустарник становился все гуще и гуще, как вдруг заросли словно расступились,

и юноша оказался на поляне, поросшей низкой зеленой травкой. Тропинка здесь уходила куда-то в сторону зарослей, из которых только что выбрался Уинфред. Другой ее конец вел в

сторону, где кончались переплетающиеся деревья и был виден солнечный свет. Юноша отправился вдоль дебрей и наткнулся на узкий проход в них. Ветки здесь были обломаны и валялись на земле.