Виктор Кабакин - Пансионат «Кавказский рай»

Он задумчиво повертел перед собой бокал густо бордового вишневого сока и извиняющимся голосом заметил:

– К сожалению, у нас сейчас нет ни одного свободного места. Из-за самоубийства Разумовской здесь нынче наплыв любителей «жареных фактов». Но для вас мы все-таки приготовили один из лучших номеров. – Он помолчал, как бы размышляя, стоит ли продолжать. – Правда, в нем проживала Софья Разумовская. Вас э… так сказать, это не шокирует?

Вот так повезло, подумал я. И сделал рукой успокаивающий жест;

– Я не суеверен. Более того, будучи большим поклонником ее таланта, сочту за честь поселиться в номере известной певицы. Может, это вдохновит меня на что-нибудь этакое…

Кажется, становлюсь циником, снова подумал я про себя. Неужели артисты из-за необходимости постоянного перевоплощения тоже являются лицемерами? Глупости, конечно. Хотя надо подумать об этом на досуге.

– Вы меня разочаровываете, – грустно заметил Могилец. – Начинаете гоняться за дешевой сенсацией. Увы, мы настолько очерствели, что даже после смерти не можем оставить человека в покое.

Я не успел ответить, так как в комнату вошла секретарша, неся поднос с двумя чашечками кофе и вазочку с печеньем. Могилец мгновенно переменился в лице. От его учтивости не осталось и следа. Он холодно уставился на секретаршу.

– Вам что?

– Вот, кофе принесла, – пролепетала молодая женщина.

– Разве я заказывал? – в глазах Могильца сверкнула тигриная желтизна.

– Но вы сами велели перед приходом этого господина приготовить кофе, – стала оправдываться секретарша, бросив на меня растерянный взгляд.

– Еще один такой прокол, и вы будете уволены, – с нажимом произнес Могилец. – Если я занят, войти сюда можно только по моему вызову. Идите.

– Не обращайте внимания, – продолжал он после ухода подчиненной, снова превращаясь в гостеприимного хозяина. – Увы, персонал надо постоянно держать в кулаке, иначе он распустится.

Я поднялся с места. На прощание Могилец сказал.

– Желаю хорошего отдыха. У нас прекрасные врачи, воспользуйтесь возможностью пройти курс санаторного лечения. Для вас, естественно, бесплатно, я распоряжусь.

В двухкомнатном люксе была белая мебель. В спальне место боковой стены занимал шкаф-купе с тремя зеркалами от пола до потолка. В них отражались широкая кровать с тумбочками в изголовье и туалетный столик с пуфиком. Гостиную, как обычно, украшали мягкая мебель, сервант, набитый хрустальной посудой, с баром и встроенным холодильником, телевизор и видеоплеер. Сопровождавший меня носильщик в униформе сказал, что номер только сегодня утром привели в порядок, до этого в связи со смертью Разумовской он был опечатан.

Я развалился на кровати, наблюдая себя сразу в трех зеркалах, и думал о том, что несколько дней назад здесь спала, ходила, причесывалась, красилась, курила, принимала гостей, одним словом, жила известная певица и моя первая любовь Софья Разумовская. Казалось, в воздухе еще витал ее запах.

Я был рад, что удалось поселиться именно в ее номере. Отнюдь не из ностальгических чувств. Пусть не покажутся кощунственными мои слова, но, как профессионалу, мне нравится расследовать и раскрывать преступления, подобные убийству Разумовской. За ними, как правило, всегда скрывается какая-то очень важная тайна…

Итак, отрешившись от образа той, давнишней Софии, я стал анализировать имеющуюся у меня на сегодняшний день информацию.

Разумовская до своей гибели была популярной звездой, исполнявшей в основном песенки-минутки типа «Миша – дорогой мой пилот, возьми меня с собой в полет», или «Бай, бай, бай, меня не забывай. Знай, знай, знай, тебя я не люблю…» Почему-то с ударением в слове «люблю» на первом слоге. Как певица, Разумовская казалась мне довольно безвкусной, даже вульгарной. У нее были красивые ноги, которые она любила демонстрировать, носясь по сцене и крутя короткой юбкой, взметавшейся до трусиков. Но сопровождала она свои песенки таким темпераментом и азартом, что за эффектом исполнения скрывалась их легковесность. Низковатый, чуть «расщепленный» голос певицы вел слушателя за собой, как поводырь слепца. Публика, завороженная ее темпераментом и голосом, не особенно вслушивалась в то, что именно она пела.

Что касается личной жизни певицы, то смакование любовных (подлинных или мнимых) похождений Софочки не сходило со страниц газет и журналов. Муссировались слухи, что она снялась в сверхэротическом клипе, показывать который осмеливались только глубокой ночью. Меня же моральный облик певицы интересовал постольку, поскольку он мог способствовать уяснению механизма преступления.

Таким образом, вырисовывается первая версия – убийство на любовной почве. Поводом могла быть измена, а мотивами ревность, месть или обида брошенного любовника.

Шоу-бизнес, в котором вращалась Разумовская, никогда не отличался чистоплотностью. Мне ли, участвовавшему не так давно в раскрытии убийства популярного артиста, не знать об этом. Гибель может произойти из-за нелепейшего случая, даже ссоры исполнителей по поводу того, кому за кем выступать на сцене. Что делать, артисты, как дети, – народ чрезвычайно эмоциональный, вспыльчивый, самолюбивый. Шоу-бизнес, словно – айсберг: на поверхности лишь сверкающая верхушка, а девять десятых скрывается в глубине. И в этой невидимой мгле бушуют нешуточные бури, замешанные на деньгах, амбициях, ненависти, поклонении…

Итак, следующая версия – убийство на почве противоречий в шоу-бизнесе. Мотивы – корысть, алчность, месть, зависть, слепая ярость фанатика. Поводы – самые разнообразные…

Наконец, преобладающее ныне мнение – самоубийство. Казалось бы, самая очевидная версия. Разумовская была обнаружена дежурной медсестрой во время принятия ванны с перерезанными венами. На дне ванной лежало лезвие бритвы. По заключению экспертизы, смерть наступила от потери крови и удушья – вода закрыла дыхательные пути. Свидетелей смерти, естественно, не было. Согласно объяснению медсестры, никто в процедурную комнату не проникал.

Однако, помимо моей интуиции, которая не принимала версию самоубийства, имелось еще одно важное обстоятельство, ставившее ее под сомнение. Я обратил на него внимание, когда знакомился с материалами следствия – объяснениями и протоколами допросов. Была одна тонкость очевидная для специалиста, хотя, на первый взгляд, все выглядело достаточно логично. Следователь настойчиво задавал каждому, кто общался в последнее время с Разумовской, в целом достаточно простой вопрос: не наблюдал ли кто-нибудь какие-либо странности в поведении Разумовской?

Вот ответ импресарио Витольского: «Она всегда была не совсем обычной женщиной. Не знаешь, что можно ожидать от нее в следующий момент».