Владимир Басыня - Твоя подруга Вероника. Повесть странствий

– Здесь – брод. Глубина около метра, снимаем брюки и обувь, – Фаниль первым пошёл к другому берегу. Дальше по просеке добрались до лесной поляны.

– Плазмоиды, местные называют их «апельсинами». Очень любознательны как синички. Вечером они лучше видны, но, если присмотреться, то увидишь и днём, – он поднял правую руку ладонью вверх. Над ладонью появился маленький серебристый шарик, потом голубоватый с белой сеточкой внутри и, наконец, розовый, размером с футбольный мяч. Шевчук протянул руку к ним и почувствовал тепло и странную вибрацию. Розовый шар подплыл к нему. Николай мысленно потянулся к нему руку. Шар отскочил на безопасное расстояние. «Умные птички», – подумал журналист.

– Правда, интересные божьи твари? Теперь идём к домику лесника, – Фаниль быстро пошёл дальше. Домик лесника оказался грудой брёвен с зарослями крапивы на месте фундамента.

– Растащили на дрова, – пояснил художник. Он выбрал место поудобнее и поставил туда Николая. – Смотри справа от того бревна.

Шевчук расфокусировал зрение и увидел двух маленьких человечков в широкополых шляпах с острым верхом. Они тащили что-то похожее на гриб. Добравшись до кочки, коротышки с грузом скрылись за ней.

– Гномы? – удивился журналист.

– Они самые. Работают весь день, наверное, запасаются на зиму. Теперь идём, кое-что покажу.

Минут через двадцать они дошли до оврага. Отсюда открывался живописный вид на окрестности.

– Я здесь часто пейзажи пишу. Около месяца назад напротив вон того куста появился чёрный двухметровый человек и пошёл ко мне. Не доходя двух шагов, он остановился и протянул руку. Лица не было, весь был чернее сажи. И вдруг исчез.

Шевчук прошёл по маршруту чёрного человека, прислушиваясь к своим ощущениям. Присутствовали холод и тяжесть в районе сердца. Он сделал шаг в сторону, и холод исчез, а сердце отпустило.

– Геопатогенная зона? – спросил Николай.

– Временно-пространственный портал. Связывает наш мир с параллельным. Проверь часы.

Николай взглянул на часы: – Почему-то стали. Да, Фаниль, на чём у вас можно выехать из деревни? У меня вечером поезд.

– У соседа Михаила – УАЗик. Он таксует. Берёт недорого и доставит в лучшем виде.

– Фаниль, тогда возвращаемся. Хочу ещё посмотреть твои картины.

Как только отошли от оврага, часы снова затикали. Короткой дорогой мужчины отправились в Молёбку. Два «апельсина» провожали их до реки.

Поздно вечером Шевчук уже дремал в купейном вагоне. С собой у него было несколько купленных у Фаниля картин и рисунков. Впереди его ждали Москва и скорый отпуск.

Когда Шевчук приоткрыл дверь, главный редактор разговаривал по телефону резкими нравоучительными фразами как прапорщик, отчитывающий нерадивого солдата: – Я тебе об этом прямо намекал!.. Что?!.. Индюк ногой думал!.. Видно птицу по помёту!.. Всё, хватит грузить меня демагогией! Нашла коза на камень!

Заметив Николая, он бросил телефонную трубку и пожаловался ему: – И с этими людьми приходится работать. Как с гуся молока! Не нытьём, так хватаньем. Но, что делать? Как говорят в народе: на безрыбье и карась щука.

– Пётр Павлович, я подготовил материалы по Алтаю, Окуневу и Молёбке, – Шевчук протянул главному редактору стопку листков.

– Ладно, посмотрю. Завтра в отпуск? Я тут выбил тебе как ценному кадру горячую путёвку от профсоюза в сочинский санаторий. Сам не могу: жена против, боится курортных романсов. А ты холостой, тебе и фонарь в руки! Как в той пословице: Сашу Машей не испортишь. Иди, забирай путёвку!

– Пётр Павлович, но…

– Никаких «но». Выполняй! Да, погоди. Ты в курсе, что вчера умер Семёныч? Завтра в полдень похороны.

– Что с ним?

– Инсульт…

***

Иван Семёнович, весёлый и остроумный человек, был старейшим журналистом в коллективе. Начальство уже не раз торопило его на пенсию, но он отказывался. «Я всех переживу!» – говаривал он и продолжал работать. И вот случилось…

На прощальной церемонии всё шло установленным порядком. Иван Семёнович, вернее его дух, тоже присутствовал на похоронах. Он стоял возле гроба и отпускал шуточки по ходу произносимых речей.

– Дорогой Иван Семёнович был для нас… – корректор со слезой в голосе плавно развивал тему служения людям.

– Конечно, дорогой! Пятьсот долларов так и не вернул! – сострил дух покойного.

– Семёнович был настоящим профессионалом. Его острый отточенный слог проникал в самую суть жизни… – главный редактор пафосно закатил глаза вверх.

– Ага! Мою эпиграмму на себя вспомнил, – дух Ивана Семёновича подлетел к редактору и сделал ему «рожки». Николай еле сдержал улыбку и поэтому решил отойти в сторонку, дабы не шокировать собравшихся. Когда прямо сквозь ограду соседней могилы прошёл седой старичок без единой морщинки на лице, Николай подумал, что это один из «неприкаянных». Так он называл тех бывших живых, у кого остались дела на земле. За духом плелась большая серая собака, тоже прошедшая сквозь прутья решётки. Старичок поманил Николая пальцем и двинулся в дальний конец кладбища. Шевчук пошёл за ним. Дух собаки тоскливо брёл сзади. Старичок остановился около осины. Какой-то дух-бедолага пытался с помощью верёвки свести счёты с жизнью, но всё время срывался и с упорством безумца снова повторял попытку.

– Висельник. При жизни думал, что со смертью его проблемы закончатся. А оказалось ещё хуже – скрежет зубовный… – старичок повернулся к Николаю. – Разрешите представиться: Хорон – дух-проводник. Помогаю уходящим пройти коридор.

– Всем помогаете? – журналист кивнул на осину.

– Только тем, кто решил свои проблемы при жизни. А такие вот мучаются тыщу лет. Потом даётся шанс прожить ещё раз и решить ту же проблему.

– Моего отца помните?

– Всех помню. Андрей Шевчук, крепкий дух. Прошёл коридор достойно, побольше бы таких.

– А что в том коридоре?

– Придёт время – узнаешь, – старичок свистнул собаке и пошёл прочь.

– Ну, а всё-таки?

– Читай книгу мёртвых, – отозвался дух и исчез вместе с собакой.

– Верочка, как ты? – Надежда, сердобольная соседка по номеру, присела на край кровати.

– Наденька, ничего. Полежу немного, и отпустит, – на лбу женщины выступили капельки пота.

– Зря ты своему ухажёру сказала, что у тебя саркома. Перепугался бедненький, наверное, горло пенициллином полощет и в штаны со страху наложил. Два дня уже прячется, а раньше каждый день цветочки дарил, – Надежда поставила на тумбочку стакан воды.

– Да, мы всего лишь два раза целовались, – тихо сказала Вера. – Такой серьёзный человек, про чувства говорил…