Галина Самсонова - И жизнь зовём…

– Не похоже, что ты разыгрываешь меня. Или просто хочется в это верить, – сказала она тихо.

– Я не разыгрываю тебя. И во что ты хочешь верить?

– В твою искренность сейчас. В первый раз ты назвал меня родной.

– Мне так нравится с тобой разговаривать, – я положил свою руку на её ладонь.

– Мы разговариваем? Нет, просто обмен репликами, – она осторожно освободила свою руку и потянулась к чашке.

– Можно тебя спросить, что ты называешь чаем? Это чай у тебя?

– Вода с лимоном. Я же так всегда называю свой напиток, – она усмехнулась, – не надо обольщаться.

– Что?

– Это я себе. Ты вчера вечером уходил с Андреасом. Вы обсуждали тот вопрос?

– А что так беспокоит тебя? Он мне очень важен? – я понятия не имел, о чём говорила мадам. Фразы сами рождались в голове, и я надеялся поймать суть её мыслей и сделать правильный выбор в своих ответах.

– Ну не делай вид, что тебе сегодня не интересно то, что так занимало вчера.

Я промолчал. Надо было искать какой-то предлог, чтобы выйти из этой темы, но как….

– Ты всегда любил рассчитывать на несколько ходов вперёд. И женился не на мне, а на моих деньгах.

И мне показалось, что эти слова она говорит в первый раз их совместной жизни с Мишелем, т.е. со мной.

– А я был беден?

– Ты же не станешь отрицать, что твои акции пошли вверх после нашей свадьбы.

– Мои акции? – изобразил я удивление, – я лично стою только то, что на мне, да ещё чуть-чуть, если органы продать.

– Не блефуй. Что там вчера у вас произошло? Ты ловко всё провернул с документами. Как наши юристы тебя проморгали – не знаю. Но всё было очень правильно с твоей стороны. Вчера, когда мы всё это разбирали, ты вертелся как уж, и почти вывернулся, если бы не Андреас.

– И сегодня у нас окончательный развод? В 9 вечера?

– Ты что? Кто ж тебе позволит?

– Значит, ждём, когда решение найдётся и разбежимся? В 10 вечера тебя устроит?

Она посмотрела на меня так, как будто окончательно прощалась с ещё недавно тлеющей надеждой на то, во что верила.

– Вот ты и вернулся в себя, – тихо сказала она, имени которой я даже не знал, но она всё знала про меня, – видимо, ты исчез на ночь, чтобы хорошо подготовиться и сделать мне очередной сюрприз. И что же будет в 10 часов? Кто на этот раз сделает тебя победителем и какую пакость ты снова провернул? Она поднялась. Я удержал её за руку:

– Постой, нам надо договорить. Пойдём к нам.

– Пойдём, – ответила она через силу.

Я не знал, что буду говорить этой женщине, когда мы войдём в номер. Мне не хотелось с ней расставаться, но и продолжать эту странную игру мне уже не хотелось – здесь всё было как-то очень серьёзно. А я не знал ничего и ничего не мог вспомнить. Моё сознание было как чистый лист бумаги, и я понимал только одно – эта женщина моё спасение до тех пор, пока ко мне вернётся память. Мы вошли в номер, и я подошёл к зеркалу. Глаза, уши и нос, волосы. Всё нормально и даже красиво. Но кто я?

– Задаёшь себе вопрос, кто ты? – спросила она.

Я похолодел. Она читает мысли?

– Ты хамелеон, – продолжила она, – я никогда не знаю, что ты будешь делать, и каким ты будешь через мгновение.

– Ты неправа. Я просто никто. Пустое место. Ноль. Вакуум.

– О! Таким ты никогда не был.

– Давай оставим всё это.

– Это что?

– Cлова. И всю остальную чушь. Иди ко мне.

– Нет.

Я подошёл и обнял её, такую напряжённую и заледеневшую. Я не помнил таких женщин в своих объятиях. Что же ты натворил, Мишель?

– Ты тоже хамелеон. Ты в какое-то мгновение любишь меня, а потом становишься далёкой и чужой. Я так больше не хочу, мне не нужен этот лёд. Давай забудем на мгновение всё.

Она вдруг стала тяжёлой, и я понял, что она просто повисла на моих руках.

– Что с тобой, моя родная?

– И я бы хотела забыть всё. Но в отличие от тебя – навсегда.

– Послушай, но навсегда у меня не хватит сил.

– На что не хватит сил?

– Да любить тебя 24 часа в сутки! Забыть всё и навсегда можно только в одном случае – заняться любовью и всё забыть. Навсегда! Какая там ещё встреча с кем – то! Я ничего не хочу!

C этими словами во мне вдруг прорвалась какая-то плотина, удерживающая напряжение, таившееся в глубине тела и сознания. Но сознание не могло долго играть в эту игру – я понял, что сейчас сойду с ума. Если уже не сошёл. Кто ты, Мишель? Она попыталась высвободиться из моих рук.

– Ты очень странный сегодня. Я совсем не узнаю тебя.

– Не уходи от меня. Давай просто забудем на полчаса весь мир и останемся вдвоём.

Она вдруг потянула меня в спальню, на ходу снимая с себя одежду:

– Давай! Жизнь будет другой или не будет другой, а пока я хочу тебя, может быть в последний раз.

Прикасаясь к бархатному телу, чувствовал, как под моими руками напрягаются мышцы и тут же губами старался расслабить их. Я понял, что ей, как и мне, сейчас нужна эта тихая нежность.

– Как же ты хороша сегодня, – вдруг вырвалось у меня.

Она вдруг затихла и сжалась в моих руках.

– Не бойся, девочка моя, всё будет, как ты хочешь. Но давай не будем терзать друг друга. У нас впереди много прекрасных и долгих мгновений. И я буду любить тебя, так как ты захочешь.

– А почему ты ни разу не назвал меня мо имени?

– А я не знаю, какое моё обращение к тебе понравилось бы, – с трудом вывернулся я.

– Мне всегда нравилось моё полное имя.

– Нет, можно просто любимая.

– И при всех тоже я буду любимая?

– Не хочешь?

– Народ посмеётся.

– Давай помолчим.

Она лежала и смотрела на окно, которое мы не успели завесить, и в него светило такое наглое и яркое солнце.

– Какой же пошлый этот отель. Как ужасен этот стиль, – вдруг вырвалось у меня. Она перевела на меня удивлённый взгляд. Я ждал какой-то реплики, но она промолчала.

– У тебя за ухом такая очаровательная родинка. Давай мы поменяем причёску, чтобы её было видно, – я собрал её волосы в узел, – господи, да ты сразу помолодела на сто лет. Девчонка!

Она продолжала смотреть на меня, и где-то в глубине её глаз я заметил удивлённую радость. Потом взгляд её потускнел, и она вновь перевела его на окно. Я перевернулся на живот и вдруг по моей спине заскользили нежные ладони женщины.

– Не надо, – вырвалось у меня.

– Тебе не нравится? Ты раньше с ума сходил от этого.

– Я действительно сойду с ума сейчас, неужели ты…

– Кто ты? – тихо спросила она.

– Я – это ты. Наверное. Давай уедем отсюда, на меня это как-то давит. Не могу больше тут быть.

– Ты же мечтал ощутить себя здесь победителем.

– Как тот Наполеон, что где-то тут болтается на стене?

– Не расстраивайся. В этот раз ты проиграл, – засмеялась она.

– А знаешь, я больше ничего не хочу – ни побеждать, ни проигрывать. Поскольку я ничто и никто, то и ничего не хочу.

Я поднялся и начал одеваться.