Александр Спахов - Роман на пять свиданий

Яков Борисович тоже приблизился, и в голове его стрижом пронеслось, что в долг Алику он давать не станет.

Федотов среди пайщиков гаражного кооператива «В добрый путь! – 7» слыл человеком ушлым. Слыл он также человеком полезным и денежным, да к тому же кандидатом на пост следующего председателя кооператива. Ссориться или хотя бы вступать с ним в разногласия считалось недальновидным, если не сказать глупым поступком. С Альбертом Альбертовичем ухо требовалось держать востро. Если можешь, то помоги ему – он не забудет, но если не можешь или не хочешь, то вывернись осторожно, так, чтоб не нажить себе влиятельного недоброжелателя.

– Да сумею ли я оправдать столь высокое доверие? – Вроде как в шутку, но с намеком на положение Альберта Альбертовича, отозвался Яков Борисович. – Что мы можем, рядом с вами, людьми высокого полета?

Обмен любезностями прошел на неплохом уровне. Оба пока оставались довольными.

– Ты из Москвы никуда не уезжаешь, Яков?

– Сейчас или вообще? – уточнил Яков Борисович. – Вот приберу в машине, – он любовно оглядел автомобиль, но акцентировать на нем внимание Федотова, опасаясь вопроса о цене, не стал, – и на строительный рынок поеду. Шурину надо подарок на день рождения присмотреть. Может быть, бензопилу импортную или электрорубанок куплю. Шурин дачу строит – ему пригодится. Потом обратно домой – футбол в четыре начнется. А что?

– Из города, я имею в виду, в ближайшие дней шесть-семь не уезжаешь?

– Вроде нет, – осторожно ответил Целкинг и тут же оживился, словно вспомнив приятное: – Жена моя в командировке в Питере, на выставке какой-то, в пятницу вернется. А сам я здесь с тещей, на хозяйстве, за старшего.

– Очень хорошо! – Оживление почему-то передалось и Альберту Альбертовичу.

– Что именно?

– Да это я так, к слову. Уезжаем с женой на неделю в Арзамас. У моей сестра Нинка там замуж во второй раз собралась. – Альберт Альбертович умолк, словно не решался что-то сказать.

– Ну, и что? Замуж – это дело в целом неплохое. Бабам всегда почему-то нужно замуж.

– Уезжать-то уезжаю, а на кого оставить – не решил…

– Собачку, что ли?

– Не, не совсем…

– Кота? Кота не могу, прости. У тещи аллергия на шерсть. Рад бы помочь, но… – Яков испытал легкое облегчение.

– Да и не кот вовсе, а… – Тут Федотов, словно наконец на что-то решившись, заговорил громче, четче и короче. – Помнишь, я тебе свою запаску давал, а сам с лысой неделю ездил? А когда в девяносто пятом тебя за задолженность хотели попереть, я против проголосовал, не забыл?

– Когда было-то?! Но помню, Алик, разумеется, помню. А что? Что случилось-то? – Яков уставился на Федотова.

– Выручай, Яша. Дело у меня к тебе. – Альберт Альбертович опять замялся.

– Какое дело? – Целкинг был не прочь услужить Алику по мелочи, но ему не понравилось, что тот его своим должником выставляет. Да и вообще, что за манера – темнить?

– Говорю, уехать надо, а Галочка моя ногу подвернула, из дому выйти уже три дня не может, сиднем сидит…

– Дочка, что ли?

– Не-а… – И тут Алик выдохнул: – Любовница.

– О как! А где она сидит-то? Дома у тебя?

– Ты чё!? В своем уме? – болезненно встрепенулся Альберт Альбертович. – Я же женат! Забыл? Квартиру ей снял. Однокомнатную, правда, но с мебелью, телевизором и прочим… Все как положено… Лежи и радуйся. А тут как назло, одно к одному, она возьми и ногу-то подверни…

– А нога-то ее тебе к чему? – заулыбался Яков Борисович. – Ты же не наперегонки с ней бегать собирался… Ты же, я понимаю, в другие подвижные игры играешь… Тут радикулит опаснее…

– Верно говоришь. Но я к тому, что в Арзамас катить надо, а она, Галочка эта…

– Что, простаивать будет? Без дела лежать? Да, это нехорошо… А за квартиру, однако, плати. – Яков посочувствовал соседу. – Сколько за хату запросили-то?

– Да не в этом дело. Из дому она выйти не может, ни за питанием, ни за пивом, ни за сигаретами… – Алик сокрушенно покачал головой, посматривая изпод бровей на Якова.

– Она что, у тебя и курит, и пиво пьет?

– А что, девка молодая, здоровая, современная.

– А сколько ей? – На девятнадцать лет меня младше, – с гордостью сказал Алик. – Двадцать четыре. Весенний возраст – садов и клумб цветенье… Не женщина, а бисквитный торт с добавкой.

– С какой еще добавкой? – заинтересовался Яков Борисович.

– Ну, это, брат, в двух словах не передашь, это не одну ночь раскушивать надо, пока все распробуешь. Богатая женщина… и щедрая.

– В каком смысле? Из богатой семьи, что ли?

– В смысле тела… Тела на ней видимо-невидимо, во все стороны так и прет тело… – Алик причмокнул и передернул брови, демонстрируя мечтательность. – Такое тело, что за неделю не управишься. – В тоне Алика проскочили просительные нотки. – Подключайся, Яша, помоги.

– А что именно делать-то нужно? Уж не это ли…

– Сегодня я все сам сделаю, – пропуская последние слова, ответил Федотов, – а завтра к вечеру уж ты. Подъедешь, корма задашь, напоишь, ободришь… Она, может, попросит еще чего… В общем, по месту определишься, ты парень смышленый. – Алик заметно повеселел.

– А корм-то какой взять? Пельменей? Котлет в кулинарии? Овсянку? – Яков Борисович перешел на конкретику. В глубине души ему уже захотелось взглянуть на Аликову богатую телом Галочку. – Колбаски одесской?

– Бери что попостнее. И так в нее по пояс провалиться можно. Я сперва, когда к ней подбираюсь, глубину меряю. На овощи налегай, рыбу, фрукты…

– Картошка, капустка и яблоки?

– С капустой поосторожней. Он нее, от капусты, говорят, очень эти растут…

– Кто эти?

– Ну, эти… Которые еще они для красоты в лифчиках носят… Тити.

– А что, если они и побольше будут, кому хуже-то?

– Куда больше? Сейчас уж пять с половиной.

– Да ну… – Якову становилось все любопытней и любопытней эта Галочка. – А как ты половинку-то определил?

– Да очень просто: пятый мал, а шестой великоват, полнит. Чего сложного-то?

– Ладно, с капустой понятно. Что еще? – Яков посмотрел вопросительно.

– С помидорами тоже надо быть поосторожнее, – делал наставления Алик, – какие-то они дорогие в этом году. А огурцы – как раз то что нужно. Огурцы можно без ограничения, да и вообще, Галочка продолговатое очень любит, за уши от продолговатого ее не оттащишь.

– Понятно, – накручивал на ус Яков Борисович. – Дальше.

– Ограничь мучное, сладкое и жирное. Да и в целом экономь. Я тебе суточные оставлю из расчета двести сорок пять рублей в день. Должно хватить.

Яков взял, видимо, подготовленные заранее деньги. Одну тысячу семьсот пятнадцать рублей.

– Будет что особенное просить, сверх сметы, не поддавайся, крепись, – продолжал Алик. – А то знаем этих баб: только дай слабину – тут же на шею сядут: вези их в универсам. Не теряй, Яков, зоркость.