Сергей Казначеев - Освобождённые воды. Фантастическая повесть

– Постой, отец, – Водограев живо поднялся на ноги. Он заметил, что отцовская рука немного вибрирует. Это был ещё не старческий тремор, но явное предвестье его. – Ты себя совсем не жалеешь! И советую прекратить эти игры с гирей. Надо давать отдых рукам! И ногам тоже. Понимаю, что запасы редких металлов в Солнечной системе достаточны, но запас жизненной силы ограничен.

Это были не пустые слова. Медицина давно установила, что пересадки органов можно проводить до бесконечности, но безвозвратно истаивает внутренняя энергия. Это и становится наиболее частой причиной смертей, хотя продолжительность жизни год от года неумолимо возрастает.

Он взял отца за запястье, ловко выщелкнул из ладони имплант телескопа и вставил на его место вынутый из кармашка батника успокаивающий и оздоровляющий релакс-массажёр. На лице старика расплылась улыбка умиротворения и блаженства, и трудно было сказать, что стало причиной этого удовольствия – действие новомодного прибора или же сознание того, насколько внимателен и заботлив его сын. Поздний ребёнок!

– Но продолжай, сынку! Ты так и не ответил на мой вопрос.

Он часто называл отпрыска в стиле гоголевского Тараса Бульбы, не задумываясь об источнике этого обращения в звательном падеже. Никого из малороссов в роду у них не было; правда, Барметьев в детстве успел ещё застать времена Большой украинской смуты, а уже в молодости внимательно следил за ходом освобождения страны от бандеровской напасти, когда из гущи народа явились два героя (их потом сравнивали с Мининым и Пожарским) – генерал Медведенко из Сумской области и писатель Коперчук с Подолья. Это они железной волей и уверенностью в победе подняли людское море на мягкое, бескровное, но мощное свержение антинародной власти. После этого Украина под наименованием Малороссии вошла в Евразийский Союз; Мариуполь, Харьков, Донбасс и Луганщина к тому времени уже были частью России.

Тем временем Водограев начал рассказывать.

– Я говорил тебе о проекте, который предполагает распружение речных водохранилищ. Помнишь?

Астроном напряг память и не вполне уверенно кивнул:

– Да, вспоминается нечто такое, но смутно. Напомни-ка.

– На большинстве наших рек множество полноводных водохранилищ, обладающих огромными запасами пресной воды. Она в них цветёт, застаивается, населяется сине-зелёной водорослью и прочей дрянью… Рыба гибнет, миазмы отравляют атмосферу, меняется климат. Не в лучшую сторону. Вот и было решено – после долгих кропотливых расчётов – выпустить полумёртвую воду на свободу, превратить её в живую. На Земле катастрофически не хватает пресной Н 2О. Американцы попытались сделать Большой Каньон вторым Байкалом, закачали из подземных морей воду, но… Получился не Байкал, а то же водохранилище. Со всеми вытекающими в прямом и переносном смысле слова…

Отец слегка поморщился; его и впрямь раздражала неуместная игра слов.

– Ну ладно, не буду, не буду, – успокоил сын, решив говорить как можно проще. – Так вот, успех ожидал гидрологов в Сахаре. Там запасов подземных морей оказалось достаточно, чтобы превратить пустыню в Эдемский сад. Это вывело Африканскую Лигу в лидеры по экспорту овощей и фруктов: вся бывшая Европа питается с этого стола. Мы попытались повторить это достижение. Но ни под Аравией, ни под Каракумами и Кызыл-Кумами запасов воды не оказалось. Вернее, её нашли, но ничтожно мало. Слёзы, а не объёмы. Индокитайцам повезло больше: им удалось превратить Гоби в плодоносный регион. В своё время, как ты, наверное, помнишь, шёл большой спор из-за Монголии: куда её отнести – к Евразии или Индокитаю. Но восточные аргументы – и исторические, и географические оказались сильнее, и вода из Гоби пошла не в Среднюю Азию, а на Юго-Восток. Тогда там был глубокий коллапс, и если бы не водоводы с Алтая, то желтолицым потомкам кочевников пришли бы кранты.

Старик снова нахмурился: такая лексика была ему не по нутру, хотя по молодости лет он наслушался куда более крутых оборотов. Ему невольно захотелось возразить, урезонить самоуверенного водомера.

– А ты помнишь о проекте поворота северных рек, который хотели реализовать во второй половине двадцатого века? Его же тогда остановили.

Парамон задумчиво и несколько досадливо согласился:

– Ну да, нам рассказывали о нём в университете. Но как всё это было на самом деле, напомни!

Как все молодые люди, он был уверен, что их отцы, а тем более – деды помнят про царя Гороха. «Мальчишка! – не без зависти подумал Барметьев. – Где мои шестьдесят пять лет? А ведь тогда он считался поздним ребёнком!» Но вслух академик только сухо буркнул:

– Это было задолго до моего рождения.

Сын виновато свесил кудлатую голову. Помолчав, Барметьев веско прибавил:

– Проект остановили писатели.

– Писатели? – вскинулась светло-рыжая шевелюра. – Как так – писатели?

– Да, так! Русские писатели. Залыгин, Распутин, Астафьев, Солоухин, Белов… Некоторые из них ныне забыты, а зря. Это они стеной выступили против столь губительного для страны и этноса прожекта. Так они считали. В своё время я листал статьи Сергея Залыгина. Ты знаешь, он рассуждал там почти как профессиональный гидролог…

– Так уж и профессиональный!

– По крайней мере, в моём понимании. Он писал о вероятных экологических последствиях, и его прогнозы казались очень убедительными. Кстати, в то время ушло такое понятие, как гидрометеорология, оно раздвоилось. Как бы ты сострил на моём месте, на метео и гидру. Стало понятно, что гидрология – слишком самостоятельная дисциплина. Но я отвлёк тебя, прости.

– Так вот. А теперь пришла идея направить воду из средне- и нижневолжских водохранилищ в Калмыцкие чёрные степи, Казахстан и Среднюю Азию.

– Подожди! – снова прервал его Барметьев. – Тогда ведь тоже попытались реализовать такой колоссальный план. Уже строился канал Волга-Чограй. Смысл его состоял в том, чтобы пустить Волгу, вернее часть её воды по старому руслу, которое, якобы, проходило по Калмыкии и Ставропольскому краю, орошало их, питало влагой засушливые степи и впадало в Каспий в устье реки Кумы…

– Папа, да ты рассуждаешь как истинный гидролог! Я бывал в Калмыкии, отец. Видел положение. Голые чёрные степи. Ведь там же практически никто не живёт! Что там делать?

– Вот именно! А если бы так сделали, неизвестно, что произошло бы с поймой реки Ахтубы, всей Астраханской областью, которая пронизана сетью боковых ответвлений Волги, где жили и нерестились осетры…

– Подожди-подожди, отец! Откуда ты всё это знаешь? Я думал, ты интересуешься одними звёздами!

– Откуда? Об этом много писали.

– Ну а тот, новый канал… как ты сказал?