Владислав Ветров - Скрежет ручки в залитой вином комнате

Идиотским мне показалось и то, что люди считали чуть ли не каждое слово, исходившее из моих уст, шедевром, и я мог говорить всё, что угодно, а те под давлением авторитета согласились бы как миленькие. Конечно, если не затрагивать табуированные темы, всем миром признанные дрянью и гадостью. В любом случае, это был неприятный опыт, захотелось выпить и расслабиться, но в кармане уже сотый раз звонил телефон. Я доел, облизал пальцы и поднял трубку.

– Да?

– Да что же ты творишь такое?! – кричал Лука.

– Мне стало плохо. И сейчас мне плохо. И вечером, кажется, всё будет только хуже, Смит. Я больше не писатель, а постер и мешок денег!

– О Матерь Божья… не неси ерунды, Сергей. Ты где сейчас?

– Я на Никольской, жру курочку из КиЭфСи.

– Отлично! Жди там, я скоро подойду.

Я вышел на Никольскую улицу, нашёл свободное место на скамейке и стал ждать. Люди смотрели на меня и фотографировали, потому что у меня был пакет на голове, но это было всяко лучше, чем по причине видения во мне знаменитости и богача. Всё было паршиво, но это было лишь начало дня.

Я всё сидел, посматривая на эту дьявольскую тетрадь, обдумывая возможности её применения, а время всё шло. Трудно сказать, что сделал бы среднестатистический человек на моём месте, будь у него в руках ключ от вселенной, которую он может либо открыть и выпустить на волю, либо закрыть ко всем чертям и наслаждаться её истерикой там, за закрытой дверью. Мне казалось, что я ещё поступил достаточно безобидно, а попади она в руки какому-нибудь джихадисту, то давно бы носил паранджу, совершал намаз и ещё чего. Мировой порядок – штука капризная и, я бы даже сказал, абстрактная; помимо этого смешно смотреть на попытки навязывания своих принципов в другой части мира, поэтому мне также не хотелось, чтобы книга попала какому-нибудь патриоту своей страны, который тут же навязал бы чьё-то господство на планете, будь то американское, китайское или российское. Мне всё равно, под чьим гнётом жить, лишь бы давали писать и думать самому, и пока что наше «свободное» общество идёт семимильными шагами в «Происхождение мира» Гюстава Курбе, где вряд ли тебя будут спрашивать о чём-то. Поэтому я наслаждался свободой слова и пока ещё существующей свободой мысли, и всё шло своим чередом. Менять это я не торопился, ведь можно много спорить о лекарстве для этого сумасшедшего мира, только вот хорошо продуманного лекарства, без побочных эффектов или хотя бы с минимальными последствиями для больного, ещё нет даже в теории, не говоря уже о практике. Поэтому я шлю в жопу всех советчиков по мироустройству.

Через минут пятнадцать прибежал Лука, который сразу же узнал меня под пакетом. Мне инстинктивно захотелось убежать, и я даже привстал для этого, но чёрта с два, он меня и в Аду найдёт, ведь сам появился оттуда.

– Ты что напялил на себя? – удивлённо спросил он. – Пакет из КиЭфСи?

– А ты прозорливый. На «Битву Экстрасенсов» не хотел бы сходить? И денег тебе хватит, чтобы в финал пройти.

– Зачем ты надел пакет на голову? – в гневе он сорвал с меня этот бумажный доспех, защищающий меня от лучей славы, от которых я, словно вампир, таял вмиг.

– Приходится прятаться от своей известности, чтобы попросту пожрать. Это так непросто.

– Поэтому я тебя и привёл в нормальное место, чтобы мы поели спокойно и без шума, а ты убежал как маленький ребёнок, которому предлагают поесть нормальную еду, а он вместо этого бежит в ближайший МакДоналдс.

– Я прибежал в КиЭфСи, и это важно!

– Да какая к чёрту разница? Там могли бы обсудить наши дела, – на нас начали посматривать люди, некоторые из которых снова достали камеры. В голове пронеслась фраза из одной знаменитой игры: «Ah shit, here we go again».

– Там был Пэдуард, а с ним можно обсуждать только анальные смазки да гели для губ! – тонко подметил я, вспоминая смазливую рожу официанта.

– Кто?

– Не важно. Что у нас дальше по плану?

– Пойдём, – Лука засеменил куда-то в сторону, и я шёл за ним. – Нам нужно пройтись по магазинам.

– На кой хер?

– Тебе нужно купить новую одежду, подходящую для такой встречи, а эти тряпки давно пора выкинуть на помойку, потому что ты так больше походишь на бомжа, чем на писателя.

– Зачастую писатели и есть бомжи, и от этого их слог только лучше.

– Тебе не подходит это по статусу, Сергей, поэтому мы сейчас зайдём в магазин и возьмём тебе что-нибудь из нормальной одежды.

Этот говнюк привёл меня в ГУМ, от чего мои колени слегка начали трястись. Да, я понимал, что денег у меня не так мало, но старая привычка задумываться, прежде чем что-то купить, давала о себе знать.

– Да ты серьёзно?! – ещё не зайдя в здание, начал истерику я. – Я что, настолько богат, чтобы закупаться в ГУМе?

– Достаточно обеспечен, чтобы позволить себе что-то качественное.

– Переборщишь с ценой – вычту из твоей зарплаты, Смит!

Мы шли вдоль витрин, где даже ценников не было – видать, чтобы не пугать посетителей, которые здесь, по большей своей части, бродили просто так, лишь бы поглазеть на обстановку внутри. Хотелось бы мне стать одним из них, да вот только груз из денег и славы обрушился однажды на мою голову, и теперь я не знал, что с ним делать. Что за натура человеческая: всё, что ни сделай – всё не нравится. А может это просто моя натура такова? Лука завёл в какой-то из бутиков, где стал рассматривать костюмы и рубашки.

– Я такое говно носил в школе только, и то меня заставляли, – ностальгия пробила череп.

– Можешь считать, что я тебя тоже заставляю носить это, – нагло и панибратски произнёс Лука. Мне, конечно, не хотелось становиться напыщенным говнюком, но это уже начинало переходить всякие границы.

– Ах ты залупочёс, – вскрикнул я, – я тебе деньги плачу, а ты ещё меня что-то заставлять думаешь! Ты уволен!

– Хорошо, примерь-ка вот это, – он дал мне в руки костюм, смотрел на другие, а потом указал мне головой на примерочную.

– Я люблю чёрный цвет, а не это говно синее!

– Ладно, тогда на, – Лука пихнул другой костюм-тройку мне в руки, после чего мы пошли в примерочную.

Я переоделся, и выглядел, на мой взгляд, очень скверно, а этот дурачок даже улыбнулся, когда я открыл ему дверь в примерочной.

– Как придурок выгляжу, – заметил я.

– Ты ничего не понимаешь, Сергей. Он чудесно тебе подходит. Глаз у меня набит, а? Я думаю, мы возьмём его. Осталось только рубашку выбрать. По классике, белую?

– Чёрную.

– Ты на похороны собрался что ли? Какую нахрен чёрную?

– Чёрную, блять, я сказал! Или ты уволен!

– Ох, за что мне это всё? – ворчал Лука, но всё же через какое-то время появился с этой грёбаной чёрной рубашкой, которую я примерил вместе с костюмом. – Ну хотя бы галстук цветной, Сергей! – жалобно вымаливал он, но я был неприступен.