Александр Симкин - Сомнения Роберта Фаррела

Майк открыл дверь. В коридоре было пусто. Еще раз в мыслях он провернул план действий и маршрут – до ближайшего парка, где есть водоем, было недалеко. Майк взял куль и вышел за дверь. Он был почти уверен, что никого не встретит.

Куль не был тяжелым и неудобным. Он прижал его к груди не столько из-за того, что так было удобней нести, кошка постоянно ворочалась внутри, сколько из-за того, что понимал – он несет живое существо. Майк знал, что с прижатым к груди мешком вызовет у встречного подозрения, но не прекращал поглаживать Битси через ткань и говорить ей слова утешения, перед смертью даже кошки заслуживают ласкового обращения.

В коридоре было темно. Он быстро спустился по лестнице и скрылся в темноте. Никого не было, лишь вдали виднелись гуляющие парочки.

Майк представил, что сейчас должна чувствовать Битси. Мрак накрыл еще до того, как наступила смерть, и этот момент между жизнью и смертью, момент мрачной пустоты, когда не знаешь, что сулят тебе эти неожиданные сумерки, когда окутан темнотой и понимаешь, что что-то происходит, но не знаешь, что этот момент ужаснее и безжалостнее самой смерти. Ты вроде бы уже умер, но еще жив. Майк чувствовал себя чудовищем, но понимал, что пути назад нет.

К счастью на водоеме никого не было. Он нашел большой камень рядом с разрушенным зданием старой лодочной базы и затянул оставшийся конец веревки крест-накрест вокруг булыжника. Он был чуть меньше ворочавшегося пищащего кулька.

И словно сквозь мрак наступило прозрение. Битси начала истошно мяукать и царапаться о ткань. Бесформенный кулек пришел в неистовство.

– Тише, Битси, тише, – говорил Майк и чувствовал, как его сердце обливается кровью, но руки машинально делали то, что должны делать. Он взял куль в одну руку, в другую приготовленный булыжник и подошел к глади воды, где берег резко уходил вниз. Вода была темна и спокойна.

Майк знал, что нужно делать это без мыслей. Это просто движения, сокращения мышц и только. Он отбросил все, что знал и имел, чем был и чем никогда не станет. Взмах, и звук всплеска воды выдал Майка тишине.

Эти движения оказались очень легки.

Когда круги на водной глади разошлись, осталась только пустота.

Воображение сыграло с ним злую шутку, как будто мстило. Стоя на берегу и глядя на воду, Майк представлял каждую мелочь в том, что сейчас происходит с Битси.

Девочка продолжала падать.

«Не разбив яиц, омлет не приготовишь», – пришла на ум фраза из фильма, но показалась бессмысленной и ничего не изменила, ровным счетом ничего.

По дороге домой Майк расплакался. Не жалость к Битси вызвала у него слезы. Майк смоделировал в точности все, что должна была ощутить Битси, даже после погружения под воду. В Майке-человеке этот ужас вызвал слезы отчуждения.

Барахтающийся куль уходил под воду, влекомый равнодушным камнем. Нет места воздуху. Нет места спасению. Здесь не живут крики или возгласы, здесь одиноко и тоскливо. Здесь ты захлебнешься своими мыслями и фразами прежде, чем погрузишься на дно, и густой ил примет тебя в свои объятья, продолжая петь свою густую песню торжества.

Ночь поглотила его. Вернувшись домой, он моментально заснул, не в силах больше терпеть этот мир.

Майка поместили в клинику после того, как он начал выбрасывать вещи с балкона квартиры, расположенной на двенадцатом этаже. Одна за другой вещи пролетали десятки метров в свободном пространстве, заканчивая свой путь на тротуаре или проезжей части. Ему повезло, что падение первой вещи не убила прохожего, ничего не подозревающего о приближающейся опасности.

Майк с криком и явным удовлетворением скидывал вниз нажитый за несколько лет гардероб, мебель и бытовую технику. Однако делал он это не от помешательства. Он понимал, что даже если отгородился от вещей в своей квартире, то это не означало, что они потеряли над ним власть. Он не мог покинуть свое жилище, за его пределами были вещи. Для Майка оставался лишь один выход. Ему нужно было место, где все фальшивое потеряет свою кажущуюся ценность.

Чтобы попасть в тюрьму, нужно было совершить что-то злодейское, но Майк не хотел причинять кому бы то ни было боль, поэтому оставался лишь один выход. Если он не может изолироваться от общества, то общество должно изолировать его.

Он фантастически сыграл свою роль. Парящие в воздухе осколки разорванной одежды, разбивающиеся вдребезги мониторы телевизоров, поломанная деревянная мебель от ударов о жесткий асфальт, крики ненависти и явного безумия – соседям не нужно было долго обдумывать свои действия, чтобы позвонить в полицию, которая передала молодого человека в руки психиатров, а те признали его невменяемым и определили в клинику для душевнобольных.

Все так просто.

Сейчас у него отдельная комната с мягкими стенами, обитыми кожзаменителем, под которым поролон, тумбочка и кровать. Теперь он проводит все свое время в глубоких раздумьях, ища смысл своего существования. Иногда по ночам я слышу его стоны во сне, наверное, ему все еще снится Битси, а может быть, еще что-то похуже.

Но история Майка не закончилась так просто.

На следующий день после того, как он расправился с Битси, в его квартире раздался звонок. Майк понял, что это не Эшли, у которого, впрочем, и были ключи, но он не появлялся уже пару недель. Майк так и не видел его больше после того разговора. Эшли не навестил его даже в клинике. Это не могла быть его мама. Майк насторожился и хотел отлежаться на своем матрасе, молчанием показав незваному гостю, что дома никого нет. Но пришедший оказался настойчивым, видимо подозревая об усталости Майка.

В первый раз он так и не открыл.

Не открыл и во второй. Гость захаживал к нему каждый день и настойчиво стучал и звонил в дверь по несколько минут, иногда даже утром и вечером. Майк не хотел подходить к глазку, потому что его пугала эта видимость. Вдруг он увидит там что-то ужасное. Кто это мог быть? Неизвестно!

Но однажды он все-таки посмотрел в глазок. Видимо, это и подтолкнуло его искать убежища. То, что он увидел там, вернее кого он увидел там, заставило Майка решиться на спасительный шаг. Пойти на сговор с самим собой, обмануть так легко обманывающееся общество. Это как добровольно отдаться в руки правосудию. С каждым пойманным сумасшедшим общество чувствует эффективность своей системы, поэтому с легкостью идет на погрешности и неточности, иногда оставляя этот метод единственно спасительным для своей репутации. Это и сыграло на руку Майку.

Майк заглянул в глазок. Он увидел по ту сторону двери ту самую девушку. Она пришла сама. Она записала номер клиники, в которую его увезли после того случая, и в регистратуре узнала все данные Майка и его адрес.

Майк не понимал, зачем она это делает. Ведь не потому, что он ей понравился. Здесь было что-то другое. Но даже не этот вопрос беспокоил его больше всего в тот момент. Майк знал, что открой он сейчас дверь, и это может привести к трагедии, к той трагедии, которая произошла с Битси. Ведь девочка все еще продолжала падать.