Татьяна Катушонок - Близкая даль. Мистический роман

– Верно, для чего-то нам это было попущено, слишком все успокоились, забыв, в каком враждебном окружении пребывает наше социалистическое Отечество…

– Ну вот, в тебе опять проснулся атеист, – с досадой произнес старик. – Крепко в твоем сердце засела коммунистическая пропаганда… И кто ты теперь?

– Не знаю… – пожал плечами Степан. – Я и партию не могу предать, и от веры в Бога не могу отказаться – собственными глазами все видел, да и свидетель у меня есть…

– Ну, свидетель я тебе никакой… У меня с нынешней властью отношения сложные, НКВД уже не первый год за мной охотится… Что, коли арестуют? Чем докажешь, что не выдумал эту историю? А будешь стоять на своем – обвинят в религиозной пропаганде…

– Мне все равно, – махнул рукой Степан. – После того, что я только что видел – земные власти мне не указ. Теперь я понимаю, почему истинные христиане ради Веры претерпевают мученичество и предпочитают смерть, нежели отречение от Бога…

Пока отец Никодим и Степан размышляли о том, как им поступить, туман рассеялся, дорога стала видна отчетливей, и мужчины смогли продолжить свой путь. Когда до деревни оставалось недалеко, путники расстались. Степан отправился домой, а старый священник – в свою лесную хижину.

Расставшись с мудрым старцем, Степан ощутил духовное одиночество. Ему казалось невероятным, что за столь короткое время служитель Церкви стал столь близок его сердцу. Речи священника, наполненные любовью к Богу и людям, оставили в душе мужчины неизгладимый след. «Отец родной не сделал для меня того, что этот седовласый старец за столь короткое время, – признался себе Степан. – Бывший поп, которого советская власть считает мракобесом, в считанные часы стал ближе родни. Воистину – ни от чего в жизни не следует зарекаться. Многие годы я проявлял нетерпимость к верующим, а сейчас то, что совсем недавно казалось ересью, наполнилось глубоким смыслом».

Открыв калитку, Степан поймал себя на мысли, что не хочет заходить в дом. Подчиняясь душевному импульсу, мужчина сел на лавку под окном и посмотрел на усыпанное звездами небо. Мысли его стали постепенно путаться, и он не заметил, как заснул. Ему приснился странный сон: война, ожесточенный бой за какой-то зарубежный город, в конце улицы возвышается полуразрушенный костел, откуда гитлеровцы ведут непрестанную стрельбу. Командир воинского подразделения, бойцом которого являлся Степан, дает ему и двум его товарищам задание – во что бы то ни стало уничтожить огневую точку противника. Мужчина видит, как он обходит костел сзади, проникает в полуразрушенное здание и, застав противника врасплох, уничтожает гранатами вражескую огневую точку. Продвижение по улице советским войскам обеспечено… «Живы, хлопцы, живы!..» – не помня себя от радости, кричит во сне Степан, стоя на верхней площадке костела, победоносно размахивая над головой винтовкой…

– Папа, проснитесь! – сквозь сон донесся до мужчины голос падчерицы.

Степан открыл глаза и не мог сообразить, где он находится – настолько реальным было его видение.

– Вы что-то кричали, я услышала и выбежала на улицу – думала, с вами что-то случилось… – встревожено произнесла Анастасия.

– Прости, дочка, присел отдохнуть и, видимо, заснул… – смутился мужчина.

– Что вы так поздно? – поинтересовалась девушка.

– Так вышло… Мать дома?

– На работе.

– Опять вторая смена?

– Приходила, поужинала и пошла молотить лен, – Настя взяла сапоги отчима и пошла в избу.

«Хорошо, что она меня разбудила, – подумал Степан, – я либо устал, либо схожу с ума – войну только что во сне увидел…»

– Папа, вы идете? – обернувшись, спросила Анастасия.

– Иду… – кивнул Степан.

«Нужно успокоиться и постараться обо всем забыть», – решил мужчина.

«Живи и помни!» – пронеслось в голове Степана. Он с опаской осмотрелся по сторонам. «Никак, брежу…» – подумал мужчина.

«Живи и помни!» – снова прозвучал в его голове чей-то приказ.

«Это уже чересчур…» – подумал мужчина и перед тем, как войти в дом, взглянул на небо – прямо над головой, словно Божье Благословение, сиял звездный Крест. Степан, словно зачарованный, смотрел на Созвездие и не мог оторвать от него глаз.

– Боже, спаси и сохрани! – прошептал мужчина и, закрыв глаза, осенил себя крестным знамением, затем выждал какое-то время и снова глянул на небо – на усыпанном звездами небосводе сиял серебристый диск луны.

Мужчина всмотрелся в небесную высь, стараясь отыскать Небесный Крест, но его не было. Степан не знал, что думать… «Но не померещился же мне этот Крест…» – разволновался Степан, открыл дверь дома и вошел в избу. У печи хлопотала Анастасия. Девушка посмотрела на отчима и поняла, что его что-то тревожит. Степан обмыл над тазом руки, сел за стол, пододвинул тарелку со щами, взял с общего блюда пирожок с картошкой и стал есть. Настя в изумлении смотрела на отчима. «Какой-то он странный… – отметила девушка. – Наверное, на работе что-то случилось…» Заметив, что отчим съел щи, Настя убрала пустую тарелку и, налив в таз теплой воды, стала мыть посуду. «Ох, уж эти взрослые… – мысленно заметила девушка. – Вечно у них проблемы…» Настя вытерла рушником вымытую посуду и, пожелав отчиму спокойной ночи, отправилась спать. «Надо было повторить параграф по истории…» – подумала девушка и не заметила, как уснула.

ПЕТР ИВАНОВИЧ Дубов дал секретарю правления нужные распоряжения и вышел из конторы. На душе у председателя было неспокойно. «Нужно убрать лен до начала дождя…» – с тревогой подумал мужчина и посмотрел на небо – черно-фиолетовая туча нависала над лесом, угрожая разразиться дождем. Петр Иванович достал из кармана галифе коробку папирос, закурил и стал дожидаться Бортникова. Время шло, а счетовода все не было…

«Куда он подевался? – недоумевал председатель. – Сказал же, чтоб нигде не задерживался…» Дубов вышел на дорогу и всмотрелся вдаль. «Надо было идти пешком…» – посетовал мужчина, и в этот момент в конце улицы он заметил посыльного. «Наконец-то!» – обрадовался Петр и, затушив кирзовым сапогом окурок папиросы, стал дожидаться счетовода. Епифан увидел председателя, прибавил шагу и вскоре был у здания правления колхоза.

– Тебя только за смертью посылать… – укорил друга Дубов. – Где тебя носило?

– Пока пешком туда, пока – оттуда… – стал оправдываться Епифан.

– На словах у тебя все гладко выходит, а на деле – не очень… Был на конюшне?

– А как же!

– Где Буян?

– Занят…

– Что значит – занят? Докладывай, как положено…

Епифан вытянулся по струнке и по-армейски отрапортовал:

– Товарищ председатель, все числящиеся на балансе колхоза кони заняты на уборке льна.