Татьяна Катушонок - Близкая даль. Мистический роман

– Какой ты прыткий, – ухмыльнулся председатель. – Вот так приеду в райком и попрошу выдать новую… Это же не ящик гвоздей выпросить… У районного начальства, кроме нас, знаешь, сколько нуждающихся?.. К тому же у нас хоть односекционная есть, а в других колхозах и той нет. Так что будем считать, что этот вопрос на какое-то время закрыли…

– Я, как специалист, свое мнение высказал, вы – власть, вам решать… – ответил Иван.

Парень поправил кепку и пошел к молотилке.

– Какие еще проблемы? – поинтересовался Дубов.

Елена Голованова отложила в сторону охапку льна и заметила:

– Для обмолота влажных снопов требуется делать 14—16 пропусков через вальцы молотилки – это большая трата сил и времени, если бы лен, попавший под дождь, предварительно просушивали – обмолачивали бы значительно быстрее…

– Верно, – кивнула Пелагея, – не хватает помещения для просушки льна.

– Если б только этого… – вздохнул председатель. – Ладно, к следующему году что-нибудь придумаем. Что еще?

– Очесывающий аппарат у нас двухбарабанный, его производительность небольшая, да и подшипники для вальцов надо заменять… – оторвавшись от работы, посетовал Баренцев.

– При первой же возможности постараемся заменить, пока работайте на том, что есть.

Дубов с опаской глянул на небо – тяжелые свинцово-черные тучи, словно пузатые бурдюки, нависли над деревней, готовые в любую минуту обрушить на землю потоки дождя. Порывы ветра усилились, раскрытые двери амбара надрывно заскрежетали и с грохотом захлопнулись.

– Ну и ветерок… – покачал головой председатель. – Надо закрыть двери: не ровен час – сорвет с петель.

Двери амбара открылись, и в помещение, стряхивая с пиджаков капли дождя, вбежали Илья Николайчук и Егор Гужель, до этого ремонтировавшие во дворе телегу.

– Двери закройте! – наказал Градов. – Я думал, вы уже дома…

– Не успели, – пояснил Николайчук.

– На улице кто-нибудь еще остался? – поинтересовался Дубов.

– Нет.

Сильный порыв ветра ударил в двери, распахнул их и хлопнул о стену здания. От удара одна из половин дверей перекосилась и села на землю, ураганный ветер ворвался в помещение и поднял вверх частицы льняной трухи и опавших семян. Пламя огня в керосиновых лампах, освещавших амбар, задергалось и погасло. В считанные минуты место обмолота льна превратилось в царство хаоса и мрака. Илья Николайчук и Егор Гужель подбежали к двери и попытались ее закрыть, однако им это не удавалось.

– Держите крепче, сейчас помогу! – крикнул счетовод.

Льняная пыль, поднятая ветром, попала Епифану в глаза, он зажмурил их и схватился рукой за стену. Пелагея зачерпнула в ведре воду, подбежала к счетоводу и обмыла ему лицо.

– Легче? – поинтересовалась женщина.

– Кажется, прошло… – поморгав, ответил счетовод.

Илья Николайчук и Егор Гужель пытались удержать дверь амбара, ходившую ходуном под порывами ураганного ветра. Сначала им на помощь пришел председатель колхоза, затем – счетовод, агроном и двое молодых механизаторов. Общими усилиями мужчины закрепили створки двери, подперли их изнутри деревянными кольями, но мощный воздушный вихрь вновь раскрыл их и занес в амбар воронов.

– Откуда они взялись? – отмахиваясь от обезумевших птиц, растерялся Дубов.

Появление воронов сопровождалось грозными раскатами грома и яркими вспышками молнии. Люди, словно завороженные, следили за полетом птиц.

– Держите дверь, не то вырвет с петлями!.. – опомнившись, прокричал Дубов.

Мужчины налегли разом, и створки двери, скрежеща, закрылись. Поднятая вихрем льняная труха осела на пол, выбившиеся из сил вороны уселись на массивных деревянных балках под крышей здания, и на какое-то время наступила тишина.

– Принесла ж их нелегкая… – с опаской поглядывая на мокрых птиц, произнес Николайчук. – Ничего хорошего это не предвещает…

Вороны, нахохлившись, смотрели с высоты на людей, сверкая черными, словно пуговицы, глазами.

– Птица как птица, только крупная, – с интересом разглядывая пернатых, произнес Гужель. – Певчие птицы услаждают слух человека, домашние – служат ему пропитанием, а хищные – являются санитарами природы, учат других представителей своего семейства быть не такими беспечными. Чем они тебе не угодили?

– А чего мне ими любоваться? – недовольно буркнул Николайчук, закрывая изнутри дверь на засов. – Посмотри, какие они черные и страшные – один клюв чего стоит… Таким клювом можно орехи колоть…

Вороны захлопали крыльями и стали рассматривать, что происходит внизу…

Используя временное затишье, люди приводили в порядок рабочее место. Женщины поднимали с пола амбара разбросанный ветром лен и рабочий инвентарь, подметали глиняный пол, механизаторы очищали от сора и льняной трухи льномолотилку, а Епифан и конюхи пытались закрепить дверь. Едва мужчины закончили работу, как новый, еще более мощный порыв ветра ударил снаружи в дверь, отчего обе ее половины сорвались с петель и рухнули внутрь амбара. В то же мгновение огонь в фонарях, которыми освещалось помещение, погас, и от восстановленного порядка в считанные секунды ничего не осталось. Вороны слетели с балок и стали метаться и истошно кричать, клюя людей и засыпая помещение мокрыми перьями. Вой ветра, падение находившихся в помещении предметов, холодящее кровь карканье воронов, скрежет дерева вперемешку с одиночными возгласами людей создавали впечатление наступившего конца света…

– Иван! Ты где?.. – пытаясь отыскать в создавшемся хаосе друга, прокричал Баренцев. – Зажги фонарь! Только спичками чиркай аккуратнее…

Парень нагнулся и стал шарить по полу руками, стараясь отыскать сорванный ветром фонарь.

– Нашел! – донесся из темноты радостный возглас Варенкова, парень поднял с пола фонарь, ощупал его и, убедившись, что он цел, повесил на гвоздь на стене.

– Потерпите, сейчас будет свет… – вынув из кармана галифе спички, успокоил земляков Иван.

– И я нашел! – радостно крикнул Гужель.

– Замечательно… – обрадовался Дубов.

Илья и Епифан при содействии агронома и председателя, превозмогая сопротивление ветра, поставили одну из сорванных створок двери на место и подперли ее изнутри кольями.

– Хорошо, что дверной косяк не вывернуло, не то б ураган наделал беды… – заметил Егор.

– Он уже и без того натворил, – с досадой произнес агроном. – Подумать страшно, во что он превратил не вывезенный с поля лен…

– Да… – покачал головой председатель.

В зажженном фонаре заплясало голубовато-белое пламя, осветив разоренный стихией амбар. Пелагея посмотрела на разбросанный по полу лен и покачала головой. Не успели люди прийти в себя, как снова прогремел гром и хлынул дождь, ветер безжалостно гнул к земле вековые деревья, грозя вывернуть их с корнями. Послышался треск древесины, и у входа в амбар, сотрясая воздух страшным скрежетом, рухнула старая ива…