Татьяна Катушонок - Близкая даль. Книга 1-я

– Нет!

– Чего ты плачешь? – удивилась Светланка. – Они же чистые…

Настя обняла сестренку, прижала ее к своей груди и заплакала. Павлик заглянул в корзину и онемел – двадцать цыплят не подавали признаков жизни.

– А!.. – в отчаянье вскрикнул мальчик и отпрянул от корзины. – Я не хотел…

Малышка в растерянности посмотрела на брата, затем на сестру и тоже заплакала.

– Унеси их, – прикрыв корзину рушником, сказала Настя.

– Угу… – шмыгнул носом мальчишка и, взяв корзину, вышел из дома.

Светланка проводила брата недоуменным взглядом и, вытерев ладошками мокрые от слез глаза, поинтересовалась:

– А куда Павлик понес цыплят?

Настя не знала, что ответить… Девушка взяла на руки сестренку и подошла к окну. Сердце Насти разрывалось от боли, она не могла взять в толк, как дети могли до такого додуматься. «Они хотели, как лучше… – пыталась оправдать поступок малышей Настя. – Думали – вымоют цыплят, они обсохнут и будут красивыми». Девушка вспомнила мертвых птенцов, лежавших на дне корзины с раскрытыми клювиками, и заплакала. «Нечего было поручать их досмотр малышам, – мысленно укорила себя Настя. – Как я скажу Светланке, что их больше нет?» Девушка погладила малышку по волосам и, вздохнув, произнесла:

– Цыплята обиделись, что вы их искупали, и убежали.

– А они вернутся? – поинтересовалась малышка.

– Не знаю… – покачала головой Настя.

Входная дверь дома скрипнула, и в комнату вошел Павлик. Мальчик виновато посмотрел на старшую сестру и сел на сундук у печки.

– Отнес? – спросила Настя.

– Угу… – кивнул мальчик. – Что мы скажем родителям?

– Скажем, как есть, – вздохнула Настя.

Светланка насторожилась:

– Что вы хотите им рассказать?

– Ничего… – Настя многозначительно посмотрела на брата. – Шли бы вы играть на улицу, – предложила девушка.

– Ладно, – ответил Павлик. – Мы пойдем кормить кроликов…

– Замечательно, – кивнула Настя.

Светланка подбежала к брату, взяла его за руку и потянула к двери.

– Пойдем, кроликам ужинать пора… – забеспокоилась девочка и выбежала из дома.

Настя проводила детей, налила в тарелку щи и стала ужинать. «Кларе Ефимовне помогла, а цыплят не доглядела», – с грустью подумала девушка. Она вспомнила, как дружно бежали к ней птенцы, едва заслышав ее голос, как отбирали друг у друга червяков, которых скармливал им Павлик. «Простите нас… – всхлипнула девушка, соленая слеза скатилась по ее щеке и упала на стол. – Я не могла представить, что такое может случиться…» – с грустью подумала девушка. Веки ее потяжелели, она отставила в сторону тарелку, положила голову на стол и не заметила, как уснула.

– Вот и я… – сквозь сон услышала она голос матери. – Ты ужинала?

– Да, – подняв голову, ответила девушка. – Как ты сходила?

– Впустую… – махнула рукой Пелагея. – Пока добежала до Коржаковых, цыганки и след простыл. Баба Дуня ее даже на порог не пустила, гостья разозлилась и что-то ей по-цыгански сказала… – хозяйка открыла заслонку печи, достала противень с пирожками и поставила на стол. – Какие новости в школе? – поинтересовалась женщина.

Настя съела пару пирожков, выпила кружку молока и рассказала матери о происшествии в школе.

– Да… – покачала головой Пелагея. – Не хотела б я оказаться на месте Клары Ефимовны. Интересно, как она?

– Уже лучше, ты расскажешь отцу о цыганке?..

– Конечно, – Пелагея понимала, что муж не похвалит ее за ротозейство, много раз он предупреждал, чтоб не пускали в дом посторонних людей.

«Поделом мне, – подумала женщина, – в следующий раз умнее буду». Пелагея посмотрела на часы и засуетилась:

– Заговорилась я с тобой, а у меня еще вторая смена… Ладно – учи уроки, вечером встреть корову, подои, накорми отца и присмотри за детьми. Кстати, где они?

– Кроликов кормят.

– Да, не забудь покормить цыплят…

Настя потупила взор. Пелагея внимательно посмотрела на дочь и, повязав на голову платок, произнесла:

– Что-то ты не договариваешь…

Настя виновато посмотрела на мать и расплакалась.

– Это еще что? – растерялась Пелагея.

– Цыплят больше не нужно кормить, – всхлипнула Настя.

– Уже покормили? Прекрасно…

– Их больше нет, – сглатывая слезы, произнесла девушка.

«Что она такое говорит?» – подумала женщина.

– Скажи толком, что случилось?

Настя вытерла слезы и виновато посмотрела на мать.

– Павлик со Светланкой их выкупали, посадили в корзину и поставили на горячую печь…

– Батюшки!.. – всплеснула руками Пелагея.

– Не ругай их, мамочка, Павлик и без того расстроен…

– А Светланка?

– Я сказала, что цыплята обиделись на них и убежали.

– Не зря говорят: «Пришла беда – отворяй ворота…», – покачала головой Пелагея. – Солнце еще не село, а неприятностей хоть отбавляй. Цыплят жалко, столько наших трудов насмарку пошло… Не расстраивайся, Пеструшка нам еще высидит, а этих похороним, как положено живым существам. Ладно, мне пора… – Пелагея поцеловала дочку и направилась к выходу.

– Детей пораньше спать положи и сама поздно не засиживайся, – наказала дочери женщина и поспешила на работу.

СТЕПАН УСТИНЕНКО ЗАВЕРШИЛ обход путей, отнес инструмент в подсобку и, доложив начальству, что все в порядке, отправился домой. Миновав железнодорожную станцию, мужчина вышел на дорогу, ведущую в Гущино, снял кирзовые сапоги и, связав голенища, перекинул через плечо. «Совсем другое дело», – ощутив под ногами мягкий песок, приятно обволакивавший ступни, подумал Степан, достал из кармана пиджака папиросу и, чиркнув спичкой, закурил. Сделав несколько затяжек, он посмотрел на ельник, вплотную подступавший к дороге, и увидел вышедшего из леса мужчину. «Кто б это мог быть?» – насторожился Степан, но, заметив на груди старика массивный железный крест, понял, что это бывший священник.

– Добрый вечер, отец Никодим! – подойдя к земляку, поздоровался мужчина.

– Добрый, – улыбнулся старик. – Неужто только что с работы?

– Недавно закончил. Вы чего так поздно? Один в лесу… Не боитесь?

– А чего мне бояться? Со мной Господь Бог и сила Животворящего Креста, – ответил священник.

Степан подивился силе веры старика.

– Вы на самом деле ничего не боитесь? Например, преследований за Веру…

Отец Никодим блаженно улыбнулся, посмотрел на сумеречное небо и, словно увидев там прекрасные райские сады, произнес:

– Я молю Бога, чтоб сподобил меня принять мученическую смерть за Веру, только, видно, не пришел мой час. Когда в первый раз хотели меня арестовать – в ночь накануне был убит начальник НКВД. Во второй раз супостаты не смогли этого сделать по причине того, что по дороге в Гущино сломалась посланная за мной машина. В третий раз – небеса разверзлись, и хлынул такой сильный дождь, что дороги в округе превратились в грязевое месиво. До сих пор, ироды, ждут, пока на болотах, где стоит моя хижина, сойдет вода. Один я проход к ней знаю, если кто сунется наугад – сгинет в трясине. Так что некого мне бояться, а естественной кончины никто не избежит. У меня и гроб сосновый на этот случай сделан, каждый день ложусь в нем спать, ибо никто не знает, когда Господь призовет его грешную душу.